Аврора поворачивается.
Он протягивает ей камеру с тумбы.
— Наверное, захочешь взять с собой, — подмигивает он.
Ее румянец становится гуще, насколько это возможно. Сгорая от стыда и трепеща, она вырывает камеру из его руки.
— Спасибо.
— О, и ты уронила салфетку из паба, которую так упорно уговаривала забрать. — Он наклоняется, подняв салфетку из «Кабаньей головы», и подает ей.
Знаете, я реагирую. Конечно, реагирую — импульсивной красноречивой мыслью «Брось своего парня сию же минуту, потому что мне скучно».
В конце-то концов, я живой человек, хотя в последнее время таковым себя не чувствую.
Но не подаю вида, даже когда она берет салфетку, комкает ее в кулаке и выбрасывает в ведро под тумбой.
— Очень странно забирать такое из паба. — Я постукиваю пальцем по нижней губе, ой как заинтересовавшись таким поворотом событий. — Ты подцепила грипп в самолете? В ванной в шкафчике есть салфетки и жаропонижающее.
— Нет-нет, — смеется пижонистый хахаль, очень довольный резкой сменой моего настроения, и закладывает свою подружку: — Рори что-то вроде эксперта по салфеткам. Она собирает салфетки везде, где мы бываем. На самом деле порядком глупая привычка.
— Порядком, — передразниваю его аристократичный акцент.
До сих пор поверить не могу, что она трахается с парнем, считающим коллекционирование сентиментальных вещей глупой привычкой. Что она не рассказала ему о нашей сделке. Хотя нет, в это как раз поверить могу. Она всегда была лживой штучкой.
— Не потрудишься уточнить насчет ее одержимости салфетками?
Аврора хватает меня за запястье и тянет к двери.
— Хватит валять дурака. Давай закончим с работой.
— Уф, не помню, чтобы раньше она была такой бойкой. Чем ты ее кормишь? — Я стряхиваю ее руку и улыбаюсь Каллуму.
Тот смеется. Он думает, мы друзья. Боже ты мой, у этого парня ни одной извилины в голове.
В коридоре я решаю совершить сраную неловкость. Я поскальзываюсь и пригвождаю Аврору к стене. Она отпихивает меня, но ее толчок неощутим. Наши тела тесно-тесно прижаты друг к другу, в воздухе чувствуется страсть, феромоны и прошлое, которое принцесса Аврора не в силах стереть, сколько бы лягушек она ни перецеловала.
Я прижимаюсь грудью к ее плечу и шепчу на ухо:
— Попалась.
***
Выйдя из дома, я усаживаюсь на траву, положив перед собой раскрытый блокнот, и притворяюсь, что пишу. Вероятность стать слепой итальянской монашкой выше вероятности, что сегодня я сочиню хоть слово. Но если Рори займется под крышей этого дома сексом, то только со мной. Или не займется совсем.
И, боюсь, никаких компромиссов.
— Темно. — Накинув кожаную куртку, Аврора трет руки, рыская взглядом по дворику.