Что меня это волнует.
Нет.
Я ушла в свою комнату, бросилась на кровать, закрыла глаза рукой и покачала головой.
Остынь, девочка.
Но звуки были слишком громкими, а я — слишком слабой. Я просунула руку в джинсы и, слушая, как Мал занимается сексом с другой женщиной, стала себя ласкать.
Попутно внушая себе, что это не измена. Я ведь его не трогаю. Больше никогда не притронусь. Просто нам с Каллумом так и не удалось завершить начатое вчера вечером.
Я решила не выходить из комнаты до тех пор, пока Мал не позовет меня работать. Глупо было считать, что мы уладили разногласия. Он стал совсем другим человеком, и хватит придумывать ему оправдания.
Я отправила Каллуму вереницу сообщений с заверениями, что уже скучаю по нему, включила ноутбук и принялась за работу. Дважды звонила мама, но ее звонки я перевела на голосовую почту. Мал и та женщина закончили то, чем мы вчера вечером занимались с Кэлом, и делали они это очень громко — непременно для того, чтобы я их услышала.
Каким же беспощадным, жестоким, лишенным моральных принципов монстром надо быть, чтобы изменять своей жене и скрывать, что ее сводная сестра и по совместительству увлечение из давно ушедших времен проживет с ним два месяца?
Слушая, как он совокупляется с женщиной, которая ему не жена, я ставлю на Мале жирный крест порицания, и это прекрасные новости.
Я больше не ревную к Кэтлин и не заинтересована сохранять нейтралитет с ее мужем.
В любом случае, это случилось вчера, а сегодня я просыпаюсь от звучащей где-то в отдалении музыки и насыщенного запаха еды: бекон, яичница, свежезаваренный кофе и банановый хлеб.
Рот наполняется слюной, и я с трудом ее проглатываю. Убила бы за добротную чашку кофе. И кстати, встретиться с Малом лицом к лицу не составит труда, ведь к нему у меня остались лишь самые негативные чувства.
Я тихонько открываю дверь и босиком захожу в гостиную. Моя красная пижама в клетку едва прикрывает ноги, а спутанные волосы как одичалые ветки свисают вокруг лица. Я замираю в укромном уголке между комнатой и коридором. С каждым моим шагом сердце замирает.
Эштон Ричардс (да, тот самый Эштон Ричардс), одетый в золотистый халат, на нагрудном кармашке которого вышиты его инициалы, сидит в гостиной Мала в темных очках и курит косячок. Он попивает кофе и что-то читает в блокноте Мала, а на заднем фоне его команда носится с уборкой и готовкой. Так мультяшные животные помогали Золушке собираться на бал.
С прискорбием замечаю, что Ричардс, несмотря на его многочисленные и очевидные пороки, если верить тому, что говорят журналисты, без сомнений шикарен. Он похож на поистине сексуальную вариацию Иисуса, на давно потерянного брата Хемсвортов, но с длинными волосами.