Желудок болезненно сжимается, но ничего не выплевывает, я открываю кран, и умываю лицо. Из запотевшего зеркала на меня пялится страшилище с всклокоченными волосами и синими мешками под глазами. Блин, точно невеста Франкенштейна, и та симпатичнее…
Маринка!
— Марин! — заглянув в её комнату, громко зову, нетвердой походкой двигаясь по лестнице, и держусь за полированные перила. — Маришка, ты где? Ты встала? Маринка!
В дверь настойчиво трезвонят, кого там еще принесло?! Маришка выскакивает из кухни, её личико перепачкано в шоколаде. Вцепляется в мою руку, огромными глазенками, так похожими на глаза Руслана, смотрит на меня.
— Дядя Боря сказал, что ты заболела. Алис, у тебя что-то болит? Ты плакала, потому что тебе больно?
Наивная моя… Если бы она только знала, что у меня болит сердце, и как мне хреново, и что мы теперь совсем одни, а папы у неё больше нет.
— Я простудилась, малыш. Иди, мой ручки и лицо, сейчас будем завтракать.
— Это дядя Боря приехал? — неуверенно спрашивает, кивая на дверь, и меня вдруг окутывает тревогой.
— Беги в ванную. — строго говорю, подтолкнув её в сторону коридора. — если это он, тебе надо умыться, не то будет ругать. Давай, моя хорошая!
Прихватив из холодильника минералку, жадно пью, и иду в холл. Дед вчера укатил на обследование, вернётся не раньше полудня. Да и у него есть ключи от дома. На пороге стоят трое — баба в деловом костюме, под мышкой у неё папка, незнакомый мужик в форме участкового и еще один, средних лет. Я хмурюсь, пытаясь понять, чё им надо.
— Вам кого?
— Соколова Алиса Алексеевна? — уточняет тётка, и я киваю, с неприязнью её разглядывая.
Холодная леди с цепкими серыми глазами поправляет стильные очки и протискивается мимо меня. Я возмущенно поворачиваюсь к ней, и тут меня огорошивают:
— Меня зовут Лидия Петровна, я представитель органов опеки. По моим сведениям, с Вами проживает несовершеннолетняя дочь погибшего Соколова Руслана Андреевича, четырех лет от роду. Немедленно покажите мне ребенка.
Так эта гадюка приперлась, чтобы забрать Маринку! Ну, уж нет, фиг угадала, не отдам! Она брезгливо меня осматривает, и я холодею. Блин, видок, конечно, красноречивее слов, надо было остаться у Борьки и Маришку забрать с собой, так дернул же чёрт ехать к деду!
— Вы меня плохо слышали? Где девочка? — требовательно шипит Лидия, выдернув из дум, и мне ничего не остается, как позвать Маринку.
Девчушка подбегает ко мне, обхватывает ручонками и настороженно рассматривает незнакомых людей. Целую её в макушку, как бы говоря, что всё хорошо.
— Привет. — фальшиво улыбается (растягивает тонкие губы) незваная гостья, и теребит Маришу по щеке. — я тётя Лида, покажешь мне свою комнату?