— Очухалась, спящая царевна?
Легок на помине. Приподнимаюсь на локте, комната вроде не вращается. С раздражением прихлопываю мобильник, отталкиваю к стене. Борька пытливо разглядывает, и мне стыдно. Блин, пора завязывать с пьянками, дедушка прав, от этого не полегчает. Я нужна ему. Нужна Маринке.
— Только не ори, понял? — враждебно говорю, покосившись на него, и принимаюсь натягивать джинсы.
— Дядь Гриша тебя зовет. К Маринке поедешь? Он договорился, тебя к ней пустят.
Радостно вскидываю голову, расплываюсь в улыбке. Как я по ней соскучилась! И где была моя голова, она же совсем одна в этом ужасном детдоме, а уж мне ли не знать, каково там маленькой девочке!
— Ты еще спрашиваешь! — готова расцеловать друга, бросаюсь ему на шею, и он снисходительно усмехается, отстраняет меня.
— Кто тебе названивает? — кивает на телефон, и я страдальчески вздыхаю.
— Алекс. Возомнил себя заботливым папашей, прикинь! Задрал уже!
— Иди, душ прими быстренько, щас я с твоим родителем побеседую. — Борька сует в руки махровое полотенце и выталкивает меня из спальни, а я успеваю увидеть, как он тянется за смартфоном.
Задерживаюсь в коридоре, чтобы поднять упавшее полотенце, и слышу, как Симакин рычит:
— Слышь, ублюдок, больше сюда не звони! На хуй ты ей не нужен, усек, да? Еще раз нарисуется этот номер, я тя закатаю в асфальт!
И, это уже мне:
— Алис, а чё твой Алекс цифры каждый раз меняет, когда тебе трезвонит?
— Да нет, со своего звонит! — заглядываю в комнату, непонимающе хмурюсь. — а что?
Борька пожимает плечами.
— Да номерок не определился…
РУСЛАН
Он был не то, что обескуражен, скорее уж, неприятно удивлен, ну, и чуть-чуть зол. Да что там… Он был просто взбешен! Какой-то молокосос посмел говорить с ним, словно с шестёркой, и такого Руслан не ожидал. Отмахнувшись от назойливой Алеси, пытавшейся помешать ему выйти из дома, он накинул куртку и, яростно прикурив, медленно двинулся в сторону темнеющего леса.
Воспоминания разрывали сознание. С ним происходило нечто, напоминающее американские горки — его то подбрасывало на вершину, и память услужливо раскрывала страницу за страницей, то вновь бухало вниз, и там, в бездне неизвестности, ему было трудно уловить очередную подсказку.
Поддев ногой корягу, Соколов уселся на пень, позабыв о сигарете, и, щурясь от слепящего снега, устремил взгляд вдаль. Было морозно, температура падала, близилась ночь. Небо прояснилось, на темном бархате мигали алмазные звезды, и здесь, в этой глухой тишине, хорошо думалось…
Неожиданно болью кольнуло в груди, в ушах послышался озорной, насмешливый женский смех, и нежный голосок произнес: