Я понимаю, что Артём не железный, но это уже слишком. Его обвинения словно глухие удары били по самому больному. А предложения, которыми он сейчас мне ошарашил совсем не подходили для дружеских. Да уж. Друзья так не поступают.
Я могла бы ответить гневной тирадой, которую с лёгкостью на огромном свитке подсунуло мне моё возмущение. Но сдержалась. Надо же. Я сдержалась. Хотя неудивительно. У меня хороший учитель.
— Знаешь, что? — уверенным тоном проговорила я, унимая пар. — Катись ты к чёрту со своей правдой! — я оттолкнула Тёма от себя, и развернувшись собралась войти в подъезд, а он даже не пытался меня остановить. Но открыв дверь, я всё же вновь обернулась. Артём всё ещё был на эмоциях, но теперь гнев сменился тревогой, даже неким испугом. Не знаю, о чём он думал сейчас, но попыток удерживать не делал.
— И да, у меня есть права, — ответила я, будто делая контрольный выстрел, и скрылась за дверью. Не смотря на то, что Артём так добивался меня, он многого обо мне не знает. А Ник знал. Жаль только, его интерес к моей биографии был вызван далеко не нежными чувствами.
***
Остаток ночи я не спала. Меня одновременно бросало в жар и морозило. Я то обхватывала голову руками и раскачивалась на кровати, то кричала, прижимая к лицу подушку, заглушая свой же крик. Я падала на пол и царапала ни в чём не виноватое покрытие. Пару раз порывалась выскочить из дома, даже не предполагая, куда направлюсь ночью, но остановившись возле зеркала у двери, обнаруживала в отражении персонажа из фильма ужасов и, заходясь истеричным смехом, отклоняла эту идею. Забравшись с головой под одеяло, я пролежала так до рассвета. А поднялась с кровати, когда часы уже показывали час дня, и сразу отправилась в душ. Стоя под ледяными струями воды, я пыталась хоть немного заглушить эту боль, просто смириться. Смыть все воспоминания. Смыть всю ложь. Но я не чувствовала холода, и лучше не становилось.
Этот день я провела в заточении, в полной изоляции от общества, как и следующий. На звонки не отвечала, в социальные сети не выходила. Артём, кстати, не звонил. И не писал. Я чувствовала некую «свободу» от его навязчивых чувств, но в то же время, я поняла, что всё же привязалась к нему. И уже не представляла, как буду обходиться без его ежедневных шуток, но продолжать играть «просто в друзей» невозможно. Да, на эмоциях, но он сказал то, что думает. И пусть он наговорил лишнего, но я и сама была далеко не уверена, что встретив Ника вновь, смогу ровно дышать. И это всегда будет стоять между нами.
Лере я всё же ответила. Услышав мой голос, она порывалась приехать, но я просила её не делать этого, объясняя тем, что хочу побыть одна. Я понимала, что возможно с ней не прорыдаю все эти дни, но на этот раз со своей депрессией мне нужно было справиться самой. В офисе на неделе появляться было не нужно, только к пятнице необходимо сдать статью, и лишь со следующей недели меня ждали на работу. Поэтому я не заботилась о внешнем мире ещё какое-то время, изнуряя себя неподъёмными мыслями.