Мужик поднял руки и уставился на свои пальцы. Загибая по одному, он сам с собой что–то обсуждал, принимая решение.
— Так что, девка, освободишь прилавок для нормального торговца? — церковный служка вернулся и, конечно, сразу попытался меня подвинуть.
— А вот и вы, брат. Мне нужно ещё десять листков, — огорошила я его.
— Тысяча марок, и они твои, — с нескрываемой жадностью ответил служка.
— Э, нет. — возразила я. — Сто марок стоили два листа и письменный прибор. А перо с чернилами у меня уже есть. Так что бумага стоила только десять марок, не больше. Получается, сто марок за десять листков, не больше!
— Тогда я тебе просто ничего не продам! — окрысился служка.
— И что? Скоро вернётся хозяйка прилавка, и ты и вовсе ничего не продашь! По пятнадцать за лист?
— Шестьдесят за лист!
— Это просто разорительство! По двадцать за лист?
— Ты самая настоящая дьяволица, девка! — вошёл в торговый раж служка, — меньше чем по сорок марок за лист не отдам, а то его преосвятейшество меня насмерть своим посохом ушатает!
Четыреста монет у меня как раз было. И ещё сотка оставалась, если что.
— Согласна!
Мы ударили по рукам, я получила свои листки, служка деньги, а мужик наконец закончил считать свои пальцы.
— На десятинку лет возьму, — прогудел бородач. — Сыну через десять лет как раз шашнадцать будет, можно и дело передать. А там он сам управится.
— Камень, цветочки, службу в часовне брать будете? Или на усмотрение наследников?
— А что скольки будет?
— Аренда могилы на десять лет — по сто марок год, надгробный камень с именем и короткой надписью — триста марок, цветочки или ветки по сезону — от пятидесяти марок, служба в часовне — разово, пятьсот марок, — придумала ценник на ходу я.
Мужик еще подзавис. Какое тупое НПС, тормозит остальных. Я же вижу, что позади него народ подсобрался, всем интересно. А он думает!
— Тока аренду возьму. Прочее дорого будет.
Я быстро нацарапала текст договора на двух листках, уточнила имя арендатора — Хавер Форжерон, и род занятий — городской кузнец, и мы скрепили сделку рукопожатием.
Сумма рядом с изображением моего виртуального кошелька приятно пополнилась на тысячу марок, а кузнец, бережно держа в руках листок бумаги, наконец отошел от прилавка.
— Я следующий!
— Нет, я!
— Пропустите меня!
— Да вы сзади стояли!
Толпа нахлынула на меня, едва только освободилось место перед прилавком. Мужчины, женщины. В добротных костюмах и платьях и одетые победнее, толстые и тонкие, молодые и не очень, даже откровенно старые — требовали обслужить вот прямо сейчас и немедленно.
— Погодите, погодите! — призвала я их к порядку. — Осталось всего четыре места! На всех не хватит!