Я попыталась объяснить, что я игрок, и моя соперница, потребовавшая похитить меня, тоже, и что между нами явно возникло недоразумение, но не смогла. Проклятые игровые установки не позволяли говорить в игре как об игре! С другим Игроком! Бесит!
— Ладно, — махнула она рукой на мои бесплодные разевания рта. — И так вижу, что тебе не повезло. В отличие от… — она посмотрела на «Лилейную пастилу», затем на собор и, в довершении, куда–то на богатый квартал. Похоже, она в реалиях игры успела разобраться чуть лучше меня. — Терпеть не могу, когда обижают маленьких и слабых. И хотя все мы выбираем свой путь сами, это не означает, что те, кто выбрал сразу обладать многим, могут вот так просто уничтожать тех, кто выбрал другие условия. Ну, бывай!
Она приложила пальцы к виску, прощаясь. И, отдав приказ матросам следовать за ней, ушла куда–то в сторону порта.
— И почему только стоит мне услышать о какой–то заварушке в городе, как оказывается, что ты в центре? — услышала я из–за спины ледяной голос.
Я поднялась и отряхнулась. Джан Галеаццо смотрел на это со свой постоянной брезгливо–надменной миной. Расцарапать бы ему рожу. Но нельзя. Хотя бы потому, что над его головой светится новая должность: Судья.
— Благодарю вас за скорую и своевременную помощь, господин судья, — съязила я. — Кстати, раз уж вы здесь, то могу ли я попросить повидать мою матушку?
Галеаццо покачал головой.
— Я больше не управляю тюрьмой. Туда сегодня избрали нового начальника.
— Какая жалость, — притворно вздохнула я. — А я надеялась, что вы сможете снова сопроводить меня туда. Видимо, придется идти в эти мрачные сырые подземелья одной…
Мой собеседник даже не потрудился изобразить прощание. Просто отвернулся и сделал пару шагов в толпу, а я добавила:
— …чтобы спросить мою матушку про дневник моего отца.
Галеаццо резко обернулся.
— Ты знаешь про дневник!
— Я знаю, что он есть. Но не знаю, что в нем и где он, и всего лишь догадываюсь, где и как его искать. И еще я знаю, что этот дневник хотят очень многие. Причем не только те, у кого есть герб. Не так ли?
— Ты… Ты!
— Вы так рветесь наверх, что это выглядит даже странным. Не скажете, зачем?
Взгляд Джана Галеаццо стал задумчивым. Примерно так кот разглядывает полузадушенную мышь: игра продолжится или всё, можно кушать? И протягивает лапку со спрятанными коготками, слегка толкая, предлагая бежать, продолжить игру. Но Галеаццо быстро взял себя в руки и вернул на место холодное выражение. И не подумаешь, что НПС, реакции такие живые… Он посмотрел на сопровождающих его двух стражей (похоже они все–таки его телохранители, а не городские стражники), а потом на меня. И чуть–чуть, едва заметно, обозначил поклон мне.