— Слово предоставляется обвинителю!
Алисия подняла правую руку.
— Клянусь говорить правду, только правду и ничего кроме правды!
Судья кивнул, принимая ее клятву. Она продолжила, указав на меня.
— Эта женщина — порождение ада! Прошедшей весной она проникла на кладбище моего троюродного дяди и убила его, а затем присвоила кладбище! Кроме того, она занималась проклятой некромантией, запрещенным дьявольским искусством, и подняла из небытия смерти как моего дядю Ендола Латуо, так и еще одного человека! Так же эта женщина вела незаконные сделки с горожанами, склоняя их купить и использовать колдовские предметы — Браслеты Влияния! И последнее. Эта женщина — еретичка! Она не соблюдает каноны нашей матери–церкви, попрает божественный порядок и не ходит на службу!
— Обвиняемая, вам есть что сказать? — предоставил мне слово Джан Галеаццо.
Я скопировала жест Алисии, и повторила слова клятвы.
— Я невиновна! — заявила я. — Первое. Я никуда не проникала, тем более на кладбище. Меня похитили и пытались похоронить живьем! И я не убивала старика Латуо. Наоборот, он пытался меня убить, но не рассчитал свои силы и упал в могилу, где и умер. Я к нему даже не прикоснулась! Второе. Я не присваивала кладбище, эээ… Я даже не представляю себе, почему оно стало моим. — Я замешкалась, пытаясь выразить словами механику игры, присвоившей мне это кладбище.
— Видимо, эта земля определила вас как ближайшую родственницу покойного владельца, и вы стали ее хозяйкой, — помог мне Галеаццо, посмотрев на архиепископа. — Так бывает, не правда ли?
Архиепископ кивнул.
— Да, святая земля может сама решить, кто ее новый владелец. Но некромантия… — он осуждающе покачал головой.
— Я не занималась некромантией! — возразила я. — Я не умею ни колдовать, ни призывать духов, ничего такого. А что мертвецы на кладбище иногда сами встают, так то не моя вина. Я как раз хотела прийти в церковь, чтобы пригласить отца Еноха прочитать очищающую молитву. Но до меня дошли слухи, что мне в церкви рады не будут. И я решила не надоедать святым отцам своим неуклюжим присутствием. И я не еретичка! Я даже слушала проповедь служителя на улице вчера утром!
— Это все? — спросил судья.
— Нет. Осталось обвинение в незаконной продаже и склонение к использованию колдовских предметов, — встрял архиепископ. — Хотелось бы услышать мнение обвиняемой.
Я посмотрела на него. Ну конечно я помнила про это обвинение. Вовсе незачем было повторять его еще раз.
— Уважаемые судьи, лицензированию подлежит только продажа на рыночном лотке соответствующих гильдий. Но я не совершала продаж или покупок на рынке.