Больше не мешкая мы кивнули друг дружке. Имея идентичные мозги мы не нуждались в излишних разговорах. Клон повернулся к Джирайе, а я принял упор лежа и принялся восстанавливать чакру попутно качая Силу. Клон будет учиться преобразовывать чакру в стихийную, а я буду тренировать физуху, и по мере восстановления чакры создавать новых клонов. Все в выигрыше!
Не сказать что это рояль в кустах, все же сейчас я не могу создать больше одного клона. Сотня, или чуть меньше из–за Контроля, чакры за саму активацию, а то что осталось (порядка четырех сотен единиц) равномерно распределяется между мной и клоном. В общем с двумя сотнями чакры долго не потренируешься, но учитывая то как быстро я восстанавливаю свой запас, то по сути получалось так что я могу создавать клона каждые десять минут! На начальном этапе стихийных преобразований много чакры тратить было и не нужно, так что один клон где–то минут десять и «жил», может чуть меньше. Когда он развеивался, я получал всю его короткую память и опыт что он успел накопить.
Разум и Тело Игрока оберегали меня от других не описанных в уведомлении негативных последствий дзюцу. Никакой сенсорной перегрузки от получения памяти клона, никакой нагрузки на систему циркуляции чакры. Хе–хе, вообще ничего!
В общем, работает конвейер!
* * *
— Так, все помнят что делать? — спросил я.
— Д-да, — неуверенно ответила Нагато.
— Ага, — в противовес ей спокойно произнесла Конан, — открывай уже.
Дождавшись утвердительного «гав» от Чиби, я сделал так как приказывала мне семилетняя девочка. И никакой я не подкаблучник, ясно вам, санитары–юмористы, биджевы!
Временное подземелье приняло нас как родных. Дождь прекратился и я был рад этому как никогда. Джирайя обычно заставлял нас тренироваться в реальном мире, под дождем, на сырой земле и все такое. Это чтобы мы закалялись, по его же словам. ВП-барьеры я открывал довольно редко, и только тогда когда у нашего наставника возникали какие–то новые идеи насчет исследования обозначенного места. В редких случаях он создавал пару–тройку Теневых клонов и те давали нам индивидуальные уроки. Обычно же он сидел под большим раскладным зонтом, делал какие–то заметки в черновике будущей книги, и покрикивал на нас когда мы ленились или дурачились.
Я то что? Правильно — ничего. Но вот Конан и Нагато все же еще маленькие дети, даже несмотря на то что им пришлось пережить. Они не задроты с железным нервами что сутки напролет могут только то и делать что культивировать свои способности. Девочки хотят играться и часто втягивают в это меня. Честно, никогда не думал что так сойдусь с детьми, но поди ж ты, жизнь заставила искать общий язык.