И вот, когда три яйца благополучно отправились к ломтям колбасы, Фелисия торжествующе выдохнула и — заметила дракона. Спрятав руки за спину, она смущенно поковыряла носком ноги в воздухе.
— А мы тут с Шимочкой готовили.
Кивнув на нечисть у своих ног, Ледриг насмешливо уточнил:
— Это он — Шимочка?
— Угу, — кивнула фея, робко улыбаясь и всем своим видом умоляя не прогонять нечистика и простить ее за вольности.
— Пахнет очень вкусно, люблю колбасу и яичницу! — Ледриг ощутил, как разливается тепло в груди от того, каким обожающим взглядом она его одарила.
Кто бы мог подумать, что ледяной дракон — палач и самая непримиримая королевская ищейка — может с таким воодушевлением накрывать на стол, с нежностью глядя на крошечную солнечную девушку. Делить еду и, словно сто лет ничего вкуснее не едал, уминать нехитрый завтрак, приготовленный ее маленькими нежными ручками с желанием доставить ему удовольствие.
Сегодня Ледриг устроил себе выходной, решил забыть о службе. Супружеская пара Чедвиков, встретив в доме фею и улыбающегося Ледрига, впала в ступор, но быстро пришла в себя. Пожилые люди с не меньшим удовольствием приняли солнечную улыбчивую крошку в свою тесную компанию. Ледриг в какой-то момент ощутил себя в семье, своей собственной, теплой и такой родной и, наверное, от радости забыл бы как дышать, если бы не проснувшийся дракон, заворочавшийся в груди, вызывая разные чувства. В первую очередь — собственничества. Теперь Фелисия драконом воспринималась не иначе как сокровище, причем, только его и с большой буквы — Сокровище. Пусть маленькое, но Его!
Чедвики даже пару раз уловили ревнивые недовольные взгляды хозяина, когда перетягивали внимание феи на себя. Но не обижались, они слишком давно знали Ледрига, чтобы понимать его чувства и мотивы. Поэтому ближе к вечеру пара, выполнив домашнюю работу, ушла к себе, а Феля с Ледригом устроились у камина играть в шахматы и заодно полюбоваться игрой пламени. Ведь в приятной компании, с чашечкой горячего чая, с пастилой вприкуску это так душевно.
— Расскажи о себе, — попросил Ледриг.
Пожав плечиками, Феля грустно ответила:
— Да толком и нечего. Выросла в приюте; все, что знаю и помню, связано с ним. До десяти лет обо мне заботилась старая Нана, она даже любила меня, внучкой называла, но потом умерла. — Феля отвернулась, тяжко вздохнула, дав понять, что для нее это невосполнимая утрата, и продолжила свою историю: — Училась читать и писать со всеми. Жаль, я такая маленькая и поэтому другие дети со мной почти не играли. Единственной отдушиной были книги. В нашей библиотеке было всего сто шестьдесят семь томов, я их выучила наизусть. Новые книги редко приносили, так, если кто-то из богатых подарит.