«Ничего себе, расовая особенность!» — подумала она, скорее еще больше возбуждаясь, чем паникуя.
Снова повернувшись к Шеймасу, она опять слилась в поцелуе с ним, а ее рука плавно скользнула по груди и животу Вейца и остановилась на его паху. Его ствол под обтянутыми брюками уже был в боевой готовности, но Мари все равно стала водить по нему ладонью. Сам же Вейц стал покрывать поцелуями ее шею и плечо, медленно стягивая с него лямку платья.
«Один на пять лет старше, другой на пять лет младше, — размышляла Мари, стремительно переставая контролировать себя. — Ну и бутерброд!»
От «бутерброда» ее бросило в жар. Ее щеки запылали от ужаса. Мари собралась подскочить и, наплевав на имидж, закатить истерику, но Шеймас, отодвинув ткань ее трусиков, ввел в нее палец, отчего Мари выгнулась и, застонав, прикусила губу. В порыве накатившей волны возбуждения она сжала член Вейца так, что тот тоже издал глухой стон у нее над ухом.
— Не так сильно, детка, — прошептал он, и Мари чуть расслабила руку.
Вейц привстал с дивана и, подхватив Мари за ноги, повалил ее на спину. Ее голова оказалась на коленях улыбающегося Шеймаса. Он прочитал страх и недоумение в ее глазах, но облизывая только что побывавший в ней палец, даже не пытался прекратить разворачивающуюся оргию.
Вейц ловко стянул с Мари трусики и, передав их Шеймасу, согнул ее колени. Не успела она хоть отдаленно предположить, что они задумали, как Вейц ртом присосался к ее влажным складочкам, а Шеймас связал ее руки ее же собственными трусиками и запрокинул ей за голову. Склонившись к ее лицу, он осклабился и горячо прошептал:
— Наслаждайся настоящим сексом.
Мари открыла рот, чтобы сказать, что он придурок, но Вейц, поймавший ее набухшую горошину, всосал ее в себя и вынудил Мари вскрикнуть. Напугавшись собственного голоса, она задрожала. Шеймас схватился за лямку ее платья и, потянув, с хрустом порвал его. Швы ткани давили и царапали ее огнем охваченную кожу, но в тот момент Мари было плевать и на эти посторонние ощущения, и на пришедшее в негодность платье. Она находилась во власти двух мужчин, один из которых классно вылизывал ее киску, а второй опять сводил ее с ума бешеным поцелуем и крепкой ладонью мял ее обнаженную грудь.
Дальнейшее происходило как во сне — диком, нелепом, сказочном.
Вейц, возвысившись над ней и вынув из штанов налившийся кровью агрегат, плюнул на ладонь, смазал конец и осторожно ввел его в раскрывшуюся ему навстречу щелку. Мари застонала прямо в губы целующего ее Шеймаса, а он продолжал ласкать ее грудь и удерживать связанные руки. Поначалу Вейц был медлителен, ритмичен, но с каждой новой минутой он увеличивал темп, усиливал толчки и врывался в Мари до предела.