— Помнишь, я говорил, что здесь везде уши? — вымолвил он, проводив ее до двери комнаты. — Не забывай, пожалуйста. Любая твоя угроза, даже сказанная глубоко в сердцах, может быть расценена, как…
— Измена? — нахмурилась Мари. — Так вот за что осудили Шеймаса?
— Нет, — помотал головой Луисцар. — Шеймас виновен, это неоспоримый факт! Но повторюсь, за эти десять лет многое изменилось.
Мари грустно улыбнулась и, подтянувшись на носках, поцеловала его в щеку.
— Спасибо за бал, Луис.
— Да уж, праздник роскоши и яда, — тяжело вздохнул он, захватив ее в свои объятия. — Обещаю, что выпровожу Лейсандру отсюда. А если она не уберется, значит, уедем мы.
Мари заинтригованно сверкнула глазами:
— Куда?
— Опретаун большой.
Она позволила поцеловать себя на прощание и, пожелав Луисцару приятных снов, вошла в свою комнату. Мари чувствовала, как он ждал ее приглашения, но не могла. На нее слишком много всего свалилось, и ей требовалось время. Да, у нее был секс с мужчинами в день их знакомства. Однако с Луисцаром все было по-настоящему. Она влюблялась в него — стремительно и неизбежно. И это капельку пугало ее.
Раздевшись и избавившись от украшений, Мари залезла в постель и, уставившись в потолок, задумалась. Ее тело гудело от танцев и усталости. В ушах все еще стоял звон хрусталя, музыка и голоса. Перед глазами проносились кружащиеся пары и холодные взгляды Талины и Лейсандры. Но это не помешало Мари сосредоточиться на мыслях о Шеймасе. Луисцар скрывал от нее что-то важное. Что-то, что касалось ее. И она никак не могла разобраться, что именно. Буйство хаотичных мыслей представляло калейдоскоп в ее голове или сложный паззл, где не хватает деталей. Лишь одно Мари знала точно: Луисцар боялся ее потерять!
Глава 9. Подслушанный разговор
Яркие зеленые глаза-изумруды смотрели на Мари с заботой и любовью, окутывающей ее невидимым теплым одеялом. Она видела добродушную улыбку на милом женском лице и чувствовала, что эта улыбка принадлежит самому близкому и родному человеку.
Маме.
Мари проснулась в слезах. День клонился к вечеру. От бессилия она поспала крепким, богатырским сном. Сев, она смахнула сырость с лица и взглянула на подушку. На наволочке остались мокрые следы. У Мари защемило сердце. Она вспомнила маму: ее глаза, улыбку, запах, голос. Отдаленно она вспомнила даже отца: его широкие плечи, глубоко посаженные глаза под дугами густых бровей, огромные руки. Мама ассоциировалась у нее с красотой и хрупкостью, а отец с величием и защищенностью. В детском доме Мари, как и другие дети, часто представляла себе родителей и жизнь с ними. Но все оказалось совсем не так, как в ее мечтах. Все было и лучше, и хуже одновременно. Теперь Мари знала, что мама и папа любили ее больше жизни. Теперь она знала, что они погибли. Как и весь их мир.