— Газеты! Газеты! — оповестил он. — Свежие новости! Найденная невеста императора Опретауна сослана в Трейс!
Мари будто кипятком окатило. Она инстинктивно опустила лицо и обеими руками сжала стакан.
— Что за невеста? — спросил один из клиентов.
— Ты разве не слышал? Вроде палал. Неделю или две назад нашлась. Да какая нам разница до их зажравшихся персон! Мне замок покоя не дает. Упущу — локти кусать буду.
Мари приподняла голову и подозвала почтальона:
— Мальчик, можно тебя?
Он подбежал к ее столику и закопался в сумке.
— Есть бумажные газеты, журналы. Есть накопители, они дороже, но…
— Мне газету, — попросила Мари, доставая из кармана монеты.
Купив свежий выпуск, она проводила мальчишку взглядом и опустила его на первую полосу. На странице маячило два фото: одно — ее, на втором улыбалась Лейсандра под руку с Луисцаром. В самой статье сообщалось о том, что Мариэль — хранительница памяти расы палал обвинена в измене против Ордена и сослана в Трейс, а ее запечатленный жених Луисцар объявил о своей скорой помолвке с давней любовью — Лейсандрой. Мари стало так горько, что она снова отвернулась к окну. Нельзя сказать, что на снимке Луисцар светился от счастья. Он был удручен. Но новость! Как он мог?!
— Вас Тамани зовет, — сказал ей подошедший к столику бармен.
Мари не сразу сообразила, о чем ей говорят. От предательства ей стало тяжело дышать сдавленной грудью.
— Да, я иду, — пробормотала она и, посидев еще немного, отправилась на второй этаж.
В кабинете Тамани ее ждал не только скупщик, но и его бухгалтер — высокий, худощавый зроу. Он напомнил Мари о Нэиме, и на ее душе стало еще сквернее.
— Ваш помощник принес товар? — улыбнулся Тамани, сидя за столом.
Мари вытрясала содержимое карманов, оставшиеся монеты и жетон вернула обратно, а украшения брезгливо подвинула скупщику. Теперь ей не было жаль даже кольцо.
Глаза зроу запылали. Он не сдержал довольной улыбки и кое-как оторвал взгляд от драгоценностей.
— Вы условились на тридцати, — проговорил он, протягивая Мари мешочек. — Сколько бы дал вам Хари?
Мари было уже все равно, что Тамани рассказал тому о выдуманном ею Хари.
— Тридцать пять, — на автомате ответила она и, развернувшись, на ватных ногах покинула кабинет.
Выйдя из паба, Мари прислонилась к столбу и заплакала. Последний раз она чувствовала себя никому не нужной в детском доме. Потом она соткала себя из ничего, создала себе красивую жизнь и была уверена, что никто и ничто не отнимет у нее выстраданную стабильность. Но время свело ее с мужчиной, в которого она влюбилась до беспамятства в считанные дни, а потом закинуло в мир-тюрьму, где единственный близкий человек — выскочка, тупица и нарцисс.