Телефон вибрирует, я морщусь, бросая на экран взгляд. Снова Андрей, никак не оставит меня в покое. Вот опять просит о встрече. Я злюсь и пишу короткое: нет. После чего заношу его в чёрный список. Хватит.
Время до конца рабочего дня тянется еле-еле, и когда в пять Роман отпускает меня, я облегченно выдыхаю. Мы вместе идём вниз, и там меня ожидает сюрприз: на ограждении сидит Андрей с букетом полевых цветов. Сначала он видит меня, начинает улыбаться, но потом переводит взгляд на Романа и даже в лице меняется. Я чувствую напряжение обоих мужчин, словно тиски вокруг себя, до того оно осязаемо.
— Что он тут делает? — бросает Роман, встав передо мной и отгородив от Андрея.
И хотя последнего у меня нет никакого желания видеть, я гордо задираю подбородок и говорю:
— Вас это не касается.
Обхожу Романа и почти вырываю у Андрея букет из рук. Он так и смотрит на Борцова, словно боится, что тот набросится с кулаками.
— Идём, — кидаю парню и двигаю в проход между торговым центром и кинотеатром.
— Саша, — зовёт Роман, я замираю, но оборачиваюсь.
Ловлю хмурый взгляд исподлобья, руки в карманах. Смотрю вопросительно. Мужчина щурится, а потом идёт прямо на нас, и я чувствую, как Андрей напрягается.
— Свободен, — кидает парню Роман, даже не посмотрев, меня хватает за локоть и тащит в проход.
Я с возмущением пытаюсь вырваться, но хватка у него крепкая. Не удивлюсь, если останутся следы.
Он отпускает меня, только когда мы оказываемся на площади перед кинотеатром. Забирает букет и выбрасывает в урну.
— Кто дал вам право так себя вести со мной? — слышу, как мой голос звенит от злости, но его ответ почти сбивает с ног.
— Твой отец.
Я смотрю во все глаза, чувствуя, как краска сходит с лица.
— Что это значит? — спрашиваю, набравшись смелости.
— То и значит, — саркастично замечает Роман. — Подозревает, что ты можешь связаться с каким-нибудь мудаком. И ты его подозрения вовсю оправдываешь. Тебе что, мало того, что он чуть тебя не трахнул в клубе? — то спокойствие, с которым говорит Роман, работает полным антиподом моим чувствам, вызывая ещё большую злость.
— Не трахнул же, в отличие от некоторых, — я добавляю в голос яда и с мрачным удовлетворением наблюдаю, как мужчина сжимает зубы и как играют его желваки под кожей.
— Ты вроде была напротив, — бросает мне.
— А я и сейчас не против, — говорю прежде, чем осмысливаю свои же слова.
И прикусываю язык, глядя на его реакцию. Роман жутко злится, но я чувствую волну возбуждения, искрящуюся в воздухе, исходящую от него ко мне, и непроизвольно сжимаю колени, на которые он тут же переводит взгляд.