– А как же мои белоснежные зубы?! – заныл Амилрет, глянув в зеркало, чтобы полюбоваться своей монаршей особой.
– Ты хотел сказать, иллюзия? – поправила его старшая Сегдиваль, разворачиваясь к выходу. – Пошли, невеста ждет не дождется своего жениха.
– А-а-а. А почему именно я бал открываю? – крикнула им вслед, замешкавшись, медленно переваривая информацию.
– Прихоть монарха Ирвинтведа, – снизошел до ответа король, добавив выходя в коридор, – он лично хочет с тобой станцевать.
Вот следующего ворчания Вадириуса я не ожидала:
– Ага, небось будет предлагать подданство его короны.
И мы опять остались одни с Гленом, только в этот раз он был адски зол. Но вопреки моим ожиданиям ничего не сказал, прошел до моего шкафа и, отворив дверцу, начал выбирать платье. Вы серьезно?
– Ты хочешь это надеть? – ухмыльнулась я, следя за его выбором.
– Смешно, – добавил ректор, играя желваками.
– Ну правда! Я и сама могу подобрать себе наряд, – смущенно произнесла, зрительно выискивая то самое платье, которое бы хотелось надеть вместо испорченного.
Остановившись на ярко-лиловом наряде, Сегдиваль закрыл шкаф и бросил одеяние на кровать. Платье, конечно, было выше всяких похвал. Высокий вырез оставлял место для фантазии. Зауженная талия подчеркивала фигуру счастливицы, что наденет это платье. Но удивительнее, конечно, была ткань, отливающая серебристо-лиловым. Простой покрой не умалял красоты лица и фигуры и придавал изысканность всему облику. И все-таки, это мой первый выход в свет, и выбирать наряд тоже мне!
Скрестив руки на груди, решила поупрямиться:
– Ты думаешь, я это надену?
– Лея, прошу, надень это платье. Мне важно, чтобы ты выделялась из толпы. Хочу наблюдать за тобой издалека. – Серьезный тон Глена призвал меня к безоговорочной капитуляции. Как только это ему удается? Сама не знаю.
Ничего не сказав более, взяла платье и собралась заступить за шкаф, но Сегдиваль остановил меня за руку, кинув через плечо, удаляясь:
– Я побуду на балконе.
Хорошее оправдание, там же всюду окна! Но Глениус встал за колонну и, по всей видимости, действительно не подглядывал. А когда я оделась, вернулся в комнату и, усадив меня на пуф, принялся заниматься моей прической. Ощущение державю не отпускало. Неужели меня и в этот раз похитят? Быть такого не может! Но все равно душа была не на месте. Сердце трепетало безо всякой причины. Ожидая чего-то большего, чем просто свободную косу от середины длины волос, немного нахмурилась, но все же была тронута заботой. У меня бы получилось хуже.
Закончив с моей косой, архимаг не спешил отнимать руки от моих волос, заметив: