Тут вошла Марина Юрьевна и открыла встречу. Сначала она представилась и попросила называть себя по имени. Потом повесила на стену плакатик с пятиконечной звездой. Так звезды рисуют дети, одним касанием, не отрывая карандаш от бумаги. Выяснилось, что эта звезда и есть человек. А лучи — это наши голова, руки, ноги и туловище — посередине. А кроме того, это наши ум, чувства, дух, социальные потребности и телесные ощущения. Кажется, ничего не забыла. А все наши проблемы от того, что мы или слишком много думаем, или слишком много говорим. Причем думаем или говорим не о том, что с нами в данный момент происходит, а о том, что когда-то произошло или, как нам кажется, должно произойти. Поэтому нам надо эти непродуктивные мысли отбросить и сосредоточиться на «здесь и сейчас» — это во-первых. А во-вторых, слушать сигнал, который нам подает наше собственное тело. В общении с другими желательно отрешиться от привычки мерить всех на свой аршин. И постараться не возлагать на соседа ответственность за собственные чувства. Сразу это будет сделать трудно, поэтому Марина нам поможет. Ах да, нам еще не рекомендовалось задавать вопрос «почему», а уж если припрет о чем-то спросить, употреблять слова «как» и «зачем».
Это я так коротко пишу, Марина говорила дольше. Я успела слегка вздремнуть во время ее лекции. Но даже вступительному слову приходит конец. Теперь мы должны были составить что-то вроде устава группы: правила поведения, права и обязанности, распорядок работы и прочая чепуха. Каждый из присутствующих называл свое имя, род занятий и высказывал пожелания. Все говорили о конфиденциальности. Меня это рассмешило. О какой конфиденциальности может идти речь в этом городишке? Вообще, по моему глубокому убеждению, между порядочными людьми конфиденциальность подразумевается сама собой, поэтому настойчивость, с которой присутствующие говорили о ней, наводила на размышления. По крайней мере, мой личный маньяк оживился и высунул любопытный нос из заднего кармана. Когда очередь дошла до меня, я предложила включить в устав мое право съедать чужой обед. В комнате повисла тишина. Решив, что шутка не получилась, я пояснила, что готовить не люблю, в магазины ходить — тоже, в холодильнике у меня всегда пусто, а кушать я, напротив, очень люблю, особенно за чужой счет. Поэтому придется им добровольно делиться со мной продуктами, иначе я буду брать их без спроса. Я закончила свою маленькую речь и обвела глазами комнату. Все молчали. Только девушка у окна, студентка факультета психологии, сказала, что она будет свои продукты прятать. Это было смешно. Но она говорила всерьез. Если эти люди так относятся к своим бутербродам, то что будет, когда речь зайдет о чем-то важном? Я замолчала, засунула поглубже маньяка и поклялась себе не высовываться. Наконец устав был одобрен, оформлен и укреплен на стене. Теперь каждый мог видеть свои права и чужие обязанности. И контролировать, чтобы они не нарушались нахалками вроде меня. На этом подготовительный этап был завершен, и мы могли приступать к работе.