– Она примет, Жозефина. Если нет, то вся твоя забота о ней ничего не стоит.
Жозефина долго молчала, а потом закрыла глаза и кивнула.
– Если она не примет, – сказала она наконец, – так будет даже проще.
Рон попытался притянуть её к себе, но Жозефина непривычно напряглась.
– Не надо, пожалуйста, – она снова посмотрела Баттлеру в глаза. – Не здесь и не сейчас.
– Хорошо, – Рон кивнул, отпустил её и шагнул к аэромобилю. – Если хочешь пройтись – давай. Я буду ждать внутри.
Жозефине понадобилось около получаса. Все эти полчаса руки Рона тянулись к мобильному, чтобы проверить, всё ли в порядке, но Баттлер заставил себя сидеть неподвижно. Потом Жозефина молча отрыла дверь, села напротив и кивнула, давая понять, что больше им здесь делать нечего.
После посещения больницы настроение у обоих стремилось к космическому нулю. Жозефина думала о семье. Мысли Рона метались от тех дней, когда он лежал в одиночестве в такой же почти палате, только в несколько раз меньше – к тому, что произошло сегодня.
К Рону тогда никто не приходил. Он знал, что, скорее всего, никто просто не хочет рисковать, заявляя о своей связи с заговорщиком, и в каком-то смысле одобрял эту сдержанность. В то же время осознавать свою изолированность было неимоверно тяжело. В голову непрестанно лезли мысли о том, что он сделал и зачем. Вряд ли эту девочку терзало что-то подобное. Рон просто не мог представить, что творится у неё в голове.
Зато он отлично представлял, что творится сейчас в голове у Жозефины. Что такое быть отвергнутой теми, ради кого ты жил, Рон представлял отлично.
Он потянулся к ладоням Жозефины и сжал их в своих.
Руки девушки были холодными как лёд.
Рон помолчал, чувствуя, что Жозефина вот-вот заговорит сама, и давая ей возможность созреть. И Жозефина сказала. Правда, совсем не то, чего ожидал Баттлер.
– У меня раньше не было никого… настолько долго. И не было таких…. Близких отношений с мужчинами. По сути, у меня их вообще не было.
Рон молчал, ожидая продолжения.
– Не знаю, зачем я это говорю, – стушевалась Жозефина в итоге.
– Потому что боишься, что я не пойму твоей неуверенности, – предположил Рон.
– Может быть. Не знаю.
Жозефина окончательно отвернулась к окну.
– Знаешь… – сказала она после долгой паузы, – наверное, я просто хочу сказать, что для меня всего этого слишком много. Я бы сама пришла к тебе. Я бы не смогла отказать. Я бы почувствовала это притяжение. Даже если бы мне не нужны были деньги… Нет, тем более, если бы они были мне не нужны. Я не упрекаю тебя, это бессмысленно. Ты никогда не признаешь, что был не прав…