Жозефина лишь крепче обхватила его бёдра своими и судорожно сжала. Боль. Удовольствие. Кровь, бьющая в виски. Сердце, стучащее с неимоверной силой. Сбившееся дыхание. Всё это перекрывало неимоверное чувство небытия, полного слияния и подчинения. Она чувствовала, как её сущность стонет и требует ещё, она слышала свой собственный высокий голос, но он был лишь маленькой темой в единой музыке их общего горячего дыхания, безумных движений и всепоглощающего чувства единства.
Жозефина не заметила, как всё закончилось. Безумные движения стихли.
Музыка оборвалась. На животе и между бёдер было липко. Лицо было мокрым, и струйка пота щекотала висок, а руки, до сих пор крепко сжимавшие её, стали исчезать.
Баттлер пытался отстранить её от себя, но Жозефина была против. Она не хотела возвращаться в этот мир, где нужно двигаться, ходить и говорить изо дня в день, где нужно помнить, знать и чувствовать, и постоянно решать, как отсрочить неизбежное ещё хотя бы на день.
Она судорожно вжималась лбом в горячее плечо, пытаясь спрятаться от стремительно подступающей волны осознания, и не могла вспомнить ни одной связной фразы и ни одного вежливого оборота.
«Не надо» – билось в голове, – «Не отпускай…»
И она сама не заметила, когда эта бессвязная мысль вышла наружу, как она бормотала и умоляла, вжимаясь всё крепче и пытаясь вернуть это всепоглощающее безумие небытия.
Она смутно помнила, как руки Рона гладили её по спине, как Рон пытался бормотать что-то ещё более бессвязное и без конца извинялся.
И, кажется, она так и уснула, а скорее, просто выключилась в этих вездесущих руках.
***
– Ты хочешь продолжить вчерашнее? – повис в воздухе вопрос Баттлера.
Жозефина долго молчала, а затем в упор посмотрела Баттлеру в глаза.
– Да, – заметив растерянный взгляд Рона, Жозефина добавила – упрямо и зло, – Да, я хочу повторить.
Баттлер скрипнул зубами.
– Ты вчера сказал, что думаешь обо мне, – продолжила Жозефина, – а теперь давай скажу я. Мне делали такие предложения и раньше. Не буду говорить, что часто. И если ты думаешь, что меня напугает ярость, которая плещется сейчас в твоих глазах, – то ты идиот. Что ты можешь сделать мне? Со мной уже случилось всё, что только могло. Но что бы со мной ни происходило, я никогда не торговала собой, слышишь? И когда ты так нагло заявил свои требования – у меня в кармане лежало письмо, написанное дорогими чернилами, в котором мне предлагали сожительствовать с… Неважно с кем. Но он моложе и красивей тебя.
Рука Баттлера дёрнулась и замерла в воздухе.
– Я выбрала тебя, Рон. Я выбрала, а не ты меня вынудил. И если я уйду – то не к другому толстосуму. Ты понял?