Вот не зря она всю ночь мучилась, случилась всё-таки беда. Марина посмотрела вслед Остину и отметила, что он совсем не похож на вечно улыбающегося себя. На Остина, который шутками и присказками мог развеселить любую компанию и никогда не терял чувства юмора. Сейчас это был суровый командир, с непомерной ответственностью и тревогой во взгляде.
Марина обняла тётушку и сжала кристалл, утапливая в него горошину активации. Они оказались в холле. Ни Марина, ни даже леди Зои никогда не бывали в летнем королевском дворце, который в последнее время стал служить прибежищем только королеве. Но графиня сориентировалась моментально и потянула её на второй этаж.
— Быстрее, Мариш!
Картина и открылась нерадостная: герцога уже уложили на диван в одной из гостиных. Камзол его небрежно валялся в кресле, рубаху, не снимая, просто разорвали напрочь, открывая рану. Она уже посинела и отёк начал распространяться на плечо, спину и под ключицу, но герцог был всё ещё в сознании. Он понимал, что с ним происходит и что пытаются сделать целители.
Его матушка прямо тут споро и тщательно готовила какое-то зелье, один целитель делился с герцогом силой, заставляя яд выходить из раны под действием магии.
Рану для этого расширили и кровь стекала по телу густой струйкой, но это никого не пугало. Второй целитель, а это была магистр, которая пришла вместе с родителями Итона, сидела рядом с герцогом и аккуратно убирала выступившую кровь с ядом. Заодно она стирала капли пота со лба герцога и шептала ему какие-то успокаивающие слова. Женщина была молодая, но уже зрелая взрослой женской манкостью, очень сексуальная и очень красивая. На момент Марина почувствовала себя лишней, но, затолкав эти недостойные мысли поглубже, громко спросила, чем они с леди Зои могут помочь.
— Мари?! — с удивлённой надеждой воскликнул герцог и встрепенулся под рукой женщины-магистра.
Марина, не подавая вида, что ей неприятно такое близкое нахождение чужой женщины рядом с мужем, подошла к Итону и опустила руку на его голову. Видимо, с герцога сняли все амулеты и артефакты для более полноценного лечения, потому что таким открытым Марина его никогда не видела.
Несмотря на тяжёлое состояние, а оно у него было на самом деле тяжёлым, герцог был рад присутствию жены. Его эмоции излучали нежность, благодарность, признательность. Он любовался Мариной, и она почувствовала это очень ярко. Под влиянием порыва, она наклонилась к мужу и легко поцеловала его в щёку.
— Держись! — шутливо скомандовала она. — Ты же боец, герцог Риверс!
— Ради тебя, Мари! — пылко, но с трудом ответил герцог.