— Как ты себя чувствуешь? — прерывает мои размышления медсестра.
— Отлично.
— Меня удивляют темпы твоей поправки, — смеется она.
— На мне все заживает как на собаке.
Стук в дверь меняет мое настроение, потому что я надеюсь увидеть его.
— Ну что ж не буду вам мешать, — заканчивает Эрин, — Как только раствор будет заканчиваться вызовите меня.
Эрин выходит из палаты, и в дверном проеме появляется голова Марии.
Это не он. Снова.
— Можно?
— Да, конечно, — улыбаюсь я.
Как бы я не была рада ей, я очень хочу увидеть ее брата.
— Ты одна?
— Да, Сара и Дженни на учебе, они не смогли уйти, — присаживается она на стул.
— Очень жаль.
— Но они сказали, что завтра обязательно придут.
Подруга ведет себя очень зажато и напряженно, и на лице нет и намека на улыбку. Либо дерьмовый день, либо что-то случилось, и я склоняюсь ближе ко второму варианту.
— Что произошло?
— О чем ты?
— Мария, я знаю тебя не первый год и могу понять, когда что-то не так.
Она вздыхает и откидывается на спинку.
— Я не хотела заводить разговор о нем, но видимо придется.
Она перемещается ко мне на кровать, и теперь мы располагаемся друг на против друга. Сидеть по-турецки с капельницей не очень удобно, но это лучше, чем лежать.
— Он снова что-то натворил?
— Можно и так сказать.
Надеюсь, это не то, о чем я сейчас думаю, он не мог так поступить с нами снова.
— Он снова улетел?
Сказать это в слух трудности не вызвало, зато вызвало огромное количество боли, и к глазам подступили слезы.
— Нет, он никуда не улетел.
Ее ответ успокаивает меня и во мне вновь загорается надежда, что он бросит свой план и перестанет сопротивляться чувствам. За ту крохотную секунду, что я считала, что он снова улетел, я успела испытать ужасную боль. И она куда сильнее чем та, которую я чувствовала от ран после аварии.
— Вчера я поругалась с ним и очень сильно обиделась на него.
— Из-за чего?
— Я накричала на него за то, что он ни разу не навестил тебя.
— Мария… — начинаю я, но она прерывает меня.
— Да, возможно, я поступила неправильно, но я не могу смотреть как ты терзаешь себя вопросами, которые не осмеливаешься мне задать. Он даже не спрашивает о тебе, ему будто наплевать на тебя, хотя я знаю, что это не так. Он ведет себя как последняя скотина, и я больше не могла это терпеть, поэтому наговорила ему много ужасного.
— Что именно ты ему сказала.
— Ты не захочешь это слышать, просто знай, что там не было ничего хорошего, — вздыхает она, — Но самое главное в том, что он действительно мне поверил. Поверил в те слова, что я говорила даже не думая. И либо я случайно произнесла то, что он боялся услышать, либо я подтолкнула его на что-то.