Но я снова обрубаю его попытки нанеся удар ногой по его рукам, с помощью которых он вставал. Он кричит и хватается за правую руку.
— Как можно просить такую сумму и семьи, которая никогда не располагала такими деньгами?
Следующий удар приходит в область печени.
— Как можно спокойно жить, когда жизнь человека, жизнь маленькой девочки зависит от тебя?
Он лежит и смотрит прямо на меня, в его взгляде нет ни боли, ни сочувствия, ни чертовой вины. Это бесит меня ещё больше, я оказываюсь над ним и наношу пару ударов кулаками в область головы. Он старается их блокировать, но один все же пропускает.
— Не поверишь, легко, я живу так же, как и ты. Просыпаюсь, ем, занимаюсь своими делами, — он опускает руки вдоль туловища, — Общаюсь со своей семьей и друзьями, хожу в магазины и наслаждаюсь жизнью.
Я слушаю его и мне становится противно. Такие люди не люди совсем, человечности в таких людях нет, да она и не появится никогда. Когда я случайно на машине сбил птицу, пролетавшую мимо, во мне было больше сожаления чем в нем. Я подымаюсь и поворачиваюсь к нему спиной.
— Такие как ты должны гореть в аду.
Надеюсь, Джош нашёл препарат, и я могу закончить с этим уродом.
— Чего притих? — оборачиваюсь я.
— А сейчас без резких движений, — направляет он на меня дуло пистолета.
Я медленно поворачиваюсь к нему лицом.
— Убьешь меня?
— Твой друг нарушил правило, ты не должен был знать о нас.
— Давай, стреляй, тебе все равно совесть не будет мучать. Сделай это как можно быстрее и можешь проваливать.
На моем лице и мускул не дернулся, в таких ситуациях я умею сохранять спокойствие.
— Нет, это будет слишком просто.
Я приподымаю бровь. Он открывает рот чтобы что-то сказать, но на его телефон раздаётся звонок. Он все ещё наплавляет дуло на меня, но в момент, когда он достаёт телефон из кармана, он опускает голову, и я выбираю пистолет из его руки. Я накидываюсь на него и начинаю наносить удар за ударом.
Я не знаю, как и куда я его бил, я потерял над собой контроль. В какой-то момент перед глазами рассеивается тьма, и я и понимаю, что он лежит без сознания.
— Твою мать! — кричит Джош.
Я поднимаю голову и вижу бегущего ко мне друга. Опустив голову и снова взглянув на человека, который сейчас лежит без сознания, я не почувствовал ни жалости, ни сочувствия. И именно это ещё сильнее вывело меня из себя, я ничем не был лучше его.
— О Боже! — прошептал друг.
Нащупав пульс на его шее, он вздохнул.
— Жив.
Я отошёл от его тела и попытался взять себя в руки.
— Я нашёл лекарство, мы можем ехать.
— А как же он? — я снова посмотрел на то, что наделал.