— Понимаю. Если память вернётся, и тебе будет, что рассказать, звони, не стесняйся, — урядник положил на стол визитку. — Иначе преступники окажутся безнаказанными. А ты ведь не хочешь этого? Вот и я не хочу. Кстати, Денис, тебе уже сообщили о твоём отце?
— Телефон уже несколько дней отключен, мы с братом ничего не знаем. А что с ним?
— В данный момент он находится в следственном изоляторе. Ему грозит срок за непреднамеренное убийство.
— Вот те раз! — воскликнул я. Информация меня и правда удивила, хоть и не сказать, что расстроила. — Как же так получилось?
— А как обычно бывает? Драка в кабаке. Напился, подрался, дал кому-то по башке бутылкой — а тот возьми и помри. Дело нехитрое.
— Это точно… — задумчиво произнёс я.
— Ладно, Денис, — капитан Лаптев резко поднялся и взял со стола шляпу. — Если что вспомнишь, звони обязательно. Надеюсь, это не последняя наша встреча.
«А я надеюсь, последняя», — подумал я, провожая офицера до двери.
Когда я вернулся в комнату, Лёха был сам не свой.
— Это по поводу того случая? — спросил он.
— Да, а ты чего испугался?
— Ничего.
Мне показалось, брат что-то скрывает, но память не подкидывала по этому поводу зацепок.
— Отец в тюрьме, — сообщил я. — Его могут посадить за убийство.
— Чего? Какого это он?
— Капитан не сообщил подробностей. Сказал только, что батя подрался, и тот тип помер.
— И что теперь?
— А что теперь? Ну посадят и посадят — проживём. Думаешь, не достанем денег? На первое время у меня есть сбережения, — эта мысль только сейчас пришла в голову. Денис имел кое-какие запасы, и я полез в ящик стола, где хранилась жестяная коробочка. Открыл. Там лежали свёрнутые трубочкой купюры. Я снял резинку, пересчитал: две тысячи. Нахмурился. Что-то не сходится. Как будто раньше было больше.
— Тут было больше, — сказал я.
— Э… понимаешь, — замялся Лёха. — Батя сказал, нужно заплатить за твоё лечение.
— И? Мне выставили счёт почти на пять тысяч. Его никто не оплачивал.
— Я не знаю. Батя сказал, что оплатит.
— Вот дерьмо, — я достал сторублёвую купюру, а остальное скрутил под резинку и положил на место.
— Он не заплатил?
— Нихрена он не заплатил. Пропил, небось, — усмехнулся я тому, насколько отцу было плевать на жизнь сына, и тому, в какой мы с братом оказались заднице. По сути это значило, что сейчас надо всё бросать и искать работу. А у меня задание, учёба, нужно сдать экзамены и куда-то поступить. В общем, ситуация выглядела довольно паршиво.
Местный рубль отличался от нашего почти в десять раз. Буханка ржаного или ячменного хлеба (белый пшеничный тут считался уже кондитерским изделием) стоил в районе трёх рублей, килограмм макарон от трёх и выше, перловка рубля два. В общем, цены примерно, как у нас, если их поделить на десять. Что-то было дороже, например, одежда в магазинах и бытовая техника, а что-то, наоборот, дешевле. Так очень дешёвым здесь оказались бензин и проезд в общественном транспорте. В метро или городском автобусе билет стоил всего полтора рубля.