— Такая влажная. Восхитительная. И вся моя, — прорычал я, прежде чем демонстративно слизнуть с ткани влагу. Сверкнув зелеными глазами, Тейлор схватила меня за плечи и притянула к себе.
— Хватит меня дразнить, — потребовала она, обвив ногами мою талию. — Трахни меня, дорогой муж.
Я с ухмылкой опустил руку к ее скользкому влагалищу. Массируя маленький клитор, я наслаждался тем, как Тейлор извивалась и вскрикивала. Когда она залила столешницу своими соками, я ущипнул чувствительное средоточие нервов, толкнув ее за край.
— Харли! — закричала Тейлор, содрогаясь всем телом.
Я одним быстрым движением расстегнул джинсы, упавшие к моим лодыжкам. Нижнего белья я не носил, поэтому стащил ее со стола прямо на член. Тело Тейлор уже знало меня и легко приняло мой обхват.
Мне никогда не надоедало брать эту женщину.
Она принадлежала только мне.
— Да, — прошептала Тейлор. — Как глубоко.
Ухмыльнувшись, я ухватил ее под зад и начал приподнимать на своем стволе. При соединении тел раздавались непристойные звуки. Потрясающе. Удерживаясь на мне, Тейлор впивалась острыми ногтями в мою шею и плечо. На пике оргазма она крепко сжала меня в себе, и я застонал от удовольствия. Я наполнил ее горячим густым семенем. Мне нравилось изо дня в день отмечать Тейлор, кончая в нее.
Ни один другой мужчина не узнал бы, каково это.
Тейлор Харрисон принадлежала мне навеки.
— Ты пристрастилась к сексу, — хохотнул я, укусив ее горло.
— А ты похож на садистского дилера, которому нравится поощрять мою зависимость, — задрожала она, посмеиваясь над моей шуткой.
— Возможно, тебе стоит поискать новое хобби, — поддразнил я, сняв Тейлор со смягчившегося члена и поставив на подрагивавшие ноги.
— Например, вязание? — выгнула она бровь. — Или садоводство?
При мысли о том, как Тейлор встанет на колени и будет работать с землей, мой член снова пробудился.
— Я бы посадил семечко в своем садике, — я игриво пошевелил бровями, за что схлопотал шлепок.
— Ты смешон, — наигранно упрекнула меня она, но ее яркие зеленые глаза лучились любовью. Я прекрасно знал этот ее взгляд и не планировал когда-либо его лишаться.
— Люблю тебя, — схватив полотенце, я намочил его и обтер Тейлор, ни на миг не переставая улыбаться.
— Я тоже люблю тебя, мой большой ребенок, — посерьезнела она, крепко поцеловав меня в губы.
В конце концов, мы все-таки привели себя в порядок, и я оставил Тейлор на кухне. Вдали от цивилизации она взяла приготовление пищи на себя. Когда мы садились за стол, я видел гордость в ее глазах. Меня больше не нервировало ее одержимое желание наводить порядок. Идеально отполированные вилки в ряд. Тканевые салфетки, сложенные строго определенным образом. Во всех мелочах я видел заботу о нашем доме и уюте. Порой еда получалась пересоленной или переваренной, но я неизменно говорил, что ничего вкуснее в жизни не ел. С моей женой каждый день был лучше предыдущего. Пища не имела особого значения. Куда важнее было то, что мы съедали ее вместе.