— Вэйд, — я тоже могу быть упрямой.
Вздох тяжелый, недовольный, и мужчина неохотно повернулся спиной ко мне. Царапины не кровоточили, и впрямь уже затягиваясь. Я перевела взгляд на татуировку на правой лопатке и застыла.
Как и большинству нелюдей, да и многим людям, мне знаком этот чёрный узор, переплетение двенадцати лучей-щупалец, похожий на стилизованное изображение солнца.
Знак братства Двенадцати.
* * *
Шумела вкрадчиво вода, наполняя небольшое пространство кабинки новой порцией пара. Душистое мыло впитывалось в губку, которую я сжимала в растерянности.
Вэйд. Вэйдалл, один из ордена Двенадцати.
Неудивительно, что он так внимательно смотрел на меня, когда снял свою маску. Ждал, узнаю ли я его в лицо — Вэйдалл появлялся на общественных мероприятиях Тирса, и многие жители города видели его, как, например, та же Беатрис на открытие театра и праздничном вечере в городской ратуше. Да она даже танцевала с ним!
Маска. Секретность. Регенерация. И Вэйдалл приехал в Тирс два месяца назад. Гален с его фальшивым насквозь досье — месяц назад. Примчался следом за хозяином, девственницу ему искать, пока господин на светских мероприятиях охмуряет Вивиан Дарро?
— Я же говорил, что не стоит, — мужчина обернулся ко мне.
Я отступила к стенке, чувствуя, как вода из душа потекла по моему плечу, руке и боку, смывая мыльную пену.
— Вэйд… То есть Вэйдалл… То есть милорд… — смутившись, я потупилась, с повышенным интересом разглядывая воду под моими босыми ступнями.
Разумеется, я ожидала увидеть члена Двенадцати на балу у старшей леди Дарро, хотя бы мельком и издалека, но меньше всего я предполагала, что встречусь с собратом на неделю раньше и… и при таких обстоятельствах. Он стал моим первым партнёром… в ванной комнате. И стоим мы теперь в душе. Голые и мокрые, да.
— Вэйд, — мужчина забрал у меня губку, положил на полочку. — Не милорд. По факту у меня и титула нет. Род того, кого я когда-то считал своим отцом, давно прервался, а если бы и нет, то наследовать я в любом случае права не имею, — Вэйдалл шагнул ко мне вплотную, упёрся руками в мокрую стенку по обеим сторонам от моего лица. — Ты всё равно пахнешь гиацинтом. Даже мыло не перебивает. Полагаю, ничего лестного о братстве ты не слышала, раз моя принадлежность к ордену взволновала тебя сильнее, чем стена.
Да пёс со стеной! Если бы меня не устроило место, я бы сразу о том и сообщила. Однако я как-то не планировала лишаться невинности в объятиях собрата Двенадцати! Они люди только наполовину, по матери, и об отцах их и нечеловеческой природе ничего толком неизвестно. И не зря ведь сирены испокон веков выбирают первым партнёром человеческого мужчину — во избежание образования парных привязок, что прикуют двоих друг к другу неразрывными узами, а среди простых смертных привязки крайне редки, если вообще возможны, тем более к представителю другого вида.