Хлопок закрытой двери, двойной щелчок замка. Странная для демона привычка запирать номер изнутри. А с другой стороны, мало ли кого ненароком занести может?
Куртка, накидка и сумка полетели на пол сразу. На избавление от платья, рубашки, брюк и обуви ушло немного больше времени и каждая лишняя секунда, потраченная на расстегивание пуговиц и выпутывание из одежды, кажется бездарно потерянной. Аише ведь еще в замок возвращаться… и желание поскорее дотронуться до открытой кожи, прижаться к обнаженному телу, худощавому, подтянутому, тут совершенно не при чем. Губы горели от поцелуев торопливых, словно сорванных украдкой, в паузах между этапами хаотичного раздевания. Собственное тело болезненно, нетерпеливо ныло, отвечая дрожью предвкушения на случайные прикосновения, один-единственный голый инстинкт стучал молоточками в висках.
И Аиша — как и в прошлые разы, впрочем, — покорно уступила диковатому этому инстинкту, позволила сирене отодвинуть человека. Перехватила инициативу, углубляя поцелуй с терпким привкусом пепла, скользя кончиками пальцев вниз по напряженному мужскому телу.
Терпение у Арлеса закончилось быстро. Даже слишком быстро, на взгляд сирены, не отказавшейся бы исследовать желанный объект поближе, поподробнее и повдумчивее, но сама Аиша ничего против не имела. Да и когда их встречи затягивались надолго?
Постельное белье с дешевой ландышевой отдушкой — в этой гостинице оно пахло ею, резкой, далекой от аромата настоящих ландышей, во всех номерах, делая комнаты еще менее отличимыми друг от друга. Кровать, словно назло, противно, протяжно заскрипела, принимая двойной вес. И продолжила предательски поскрипывать и дальше, реагируя чутко на каждое движение в лучших традициях многоквартирных домов в бедных городских районах. Лишь сводящее с ума желание заглушало въедливые звуки, голоса и смех за окном, редкий рокот мотора, заставляло крепче обнимать руками и ногами ненормально горячее тело, ловить пересохшими губами губы, прижиматься к соленой коже, уже влажной вопреки — или благодаря? — нарастающему стремительно жару. И когда оно, подобравшись к критической точке, выплеснулось волной, багряной с золотыми всполохами, затапливая их обоих, Аиша разрешила себе полностью погрузиться в темную ее глубину.
Ни о чем не думать.
Ни о настоящем, ни о будущем. И о прошлом тоже не надо.
Просто лежать на одеяле, которое они впопыхах даже не откинули, пахнущим этим дурацким ландышем, чувствовать мужчину рядом с собой и наслаждаться воздушным ощущением блаженного послевкусия.
Наверное, она все же задремала. Потому что на какое-то время, показавшееся неуловимым мгновением, мир исчез совсем и вернулся рывком от движения и шороха рядом. Вспышка паники — не наступило ли утро, пока она спала? — сменилось облегчением — за светлым прямоугольником окна теснились ночной сумрак и свет фонарей, да и собственные ощущения подсказывали, что время еще есть.