— Что там произошло? — я спрашивала для себя, понимая, что вряд ли это чем-то поможет следствию. Но мне требовалось знать. Нужно.
— Я убил ее, потому что хотел Плацида, — его шепот оказался едва слышен, задавлен чувством вины, от ужаса сотворенного.
— Ведь она его тоже хотела. Когда он, — быстрый исподлобья вороватый взгляд, — трахал меня, я слетел с катушек. Хотел еще и еще и еще. Он — центр мира. Я влюбился. Я — это он.
Он замолк на секунду, качая головой, видимо поражаясь самому себе, а затем продолжил.
— Я не могу смотреть в зеркало, хочу видеть только его. Знаешь, в голове одна мысль — бьет и бьет: что с ним? Я должен быть всем для него, им, сделаю все для этого. Растворюсь в нем.
Андрей начал давиться слезами, которые скатывались с небритых щек, капая на смирительную рубашку. Поднял испуганные, несчастные глаза и, кажется, хотел рассмеяться, но внутренне сорвался и дернулся всем телом, лицо перекосило.
— Он трахает в жопу, насилует, а мне все равно. Понимаешь? Я больше не принадлежу себе. Сделаю все, все, что хочет. Абсолютно. Только бы он был счастлив, разве не прекрасно? И я как будто…
— Кто-то другой, — закончила я, чувствуя, как у самой слезы подступают к горлу, душат.
— О-о-о, ты понимаешь, — он снова скорчился в гримасе. Ему было неимоверно больно. — Хочу быть с ним. Хочу отдать все, что есть. А у меня ничего нет. Только сам. Я готов пожертвовать всем.
— Отдать любой орган? — холодно подсказала я, вспомнив слова Марса о том, что тому требуется трансплантация.
— Дааа, это было бы чудесно! Любой! Кровь. Все, что можно. Представь, в нем бьется мое сердце! Ты поможешь мне?
По моим щекам текли слезы от одухотворенного вида Андрея, от его жуткого воодушевления. Горло перехватило от спазмов.
— Это конец.
Ему впервые удалось ухмыльнуться. Он откинулся назад, перестав качаться туда-сюда.
— Разве это имеет значение? Плацид любовь всей жизни. Не жалко.
— Ты сам стал его любовником?
— Сам. Сначала не хотел, но потом… М-м-м, блаженство, плаваешь в море кайфа и хорошооо. Ничего не имеет значения, только он сам и ты, и секс. А без него плохо, без него ломка. А-а-а-а-а, я кончу, кончу от мыслей о нем.
Он характерно и часто задышал, высунув язык. Мне стало не по себе от услышанного. Точно такие же мысли посещали меня вчера вечером, когда думала о желанном сексе с Марсом. О блаженстве и отсутствии тормозов, о море кайфа от оргазмов, от которых выпадаешь в другой части вселенной. Но вот психоза у меня не наблюдалось. Но так и Марс не Плацид…
— Почему ты порезал себя?
Он замолчал, смотря на меня несколько свысока, но с доверием.