Художник пребывал в шоке. Секунду назад он сражался с тучным ментом, а теперь в его руках – худенькая слабая женщина. Но надо отдать маньяку должное: даже столько удивительные события не сбили его с толку. Но заставили поторопиться: неизвестно в кого еще превратится неожиданный враг. Бойко направил нож в мою сторону. Перед глазами сверкнуло острое лезвие. Еще секунда, и…
– Неееет! – закричал Леха.
Рыбкин ринулся вперед, оказался между мной и маньяком. Удар пришелся прямо в сердце отважного лейтенанта. Леха упал к моим глазам, прошептал:
– Настя, я тебя люблю…
Серые глаза, смотревшие на меня с любовью, затуманились и закрылись. В гараж вбежали Петрович большой, сильный, в своем теле, и клоны. Маньяка обезвредили и скрутили в считанные секунды. Но мне было на это уже наплевать. Я опустилась на пол, уткнулась в Лехину грудь и громко, истошно выла. Только сейчас я осознала, поняла то, о чем старалась не думать раньше. В чем боялась признаться самой себе. Я тоже люблю Алексея Рыбкина. Человека, который только что, не раздумывая, отдал за меня свою жизнь…
Крепкие руки оторвали меня от Лехи. Это был Петрович. Он обнял меня, утешал:
– Настя, успокойся! Элиза, да сделайте же что-нибудь!
Я поднял заплаканные глаза и увидела прапрабабку. Та стояла в гараже и держала в руках разноцветный магический кристалл.
– Элиза… – из-за всех потрясений я даже не могла сформулировать вопрос.
Но этого и не требовалось. Гадалка сама дала ответ:
– Побывала в твоем временном убежище. Чайку с Татьяной попили. Кристалл вот забрала. Силы вернулись, так сразу и узнала про все. На помощь примчалась.
– Элиза, миленькая.... Хорошо, что ты тут. Леха! Оживи его, ты же ведьма!
Прапрабабка неожиданно улыбнулась и сказала:
– Да с чего вы взяли, что он умер? Рана не смертельная, хоть и тяжелая. Не способен этот парень умереть, потому как вон его пять жизней стоят. Это, как я вижу, магические клоны. Пока хоть один из них жив, хозяин тоже погибнуть не может.
Я подлетела к Рыбкину. Тот, правда совсем слабо, но дышал. Закричала:
– Так чего же стоим! Скорую!
Петрович схватился за телефон. Но Элиза остановила:
– Настя, ну зачем нам скорая, – показала на клонов, – пора мальчишкам единство и гармонию обретать, хватит разрозненными частями по свету болтаться. И они устали, и лейтенанту объединение на пользу пойдет.
Я не совсем понимала, о чем толкует прапрабабка. Но полностью ей верила. Элиза взялась за кристалл, зашептала что-то непонятое, на одном ей известном языке. Магия подчинялась гадалке беспрекословно. Заброшенный домик для машин наполнили такие невероятные энергии, что мы все застыли в изумлении. Все вокруг озарил свет, золотой, сравнимый разве что с ярким июльским солнцем в середине дня. Присутствующие почувствовали тепло, даже жжение. Это была другая магия, еще не знакомя мне. Но она действовала. Каждый из Рыбкиных на глазах становился прозрачнее, бледнел до тех пор, пока не исчезал полностью. Лишь золотой лучик оставался от клона и стремительно направлялся к телу Рыбкина. Вскоре в области сердца лейтенанта оказалось пять золотых лучей. Дружно вспыхнули, сверкнули в последний раз, словно прощаясь, и исчезли. А Леха открыл глаза. Недоуменно огляделся вокруг. На груди была лишь небольшая царапина.