Набрала стакан воды, высыпала горсть пилюль на ладонь, несколько секунд смотрела на себя в зеркало, а потом решительно их запила.
Никогда не задумывалась, как быстро должно действовать лекарство.
Побрела в спальню. Взяла телефон. Подтянула ноги к груди и стала рассылать смс. Детям: «Я тя лю больше жизни!» — каждому. Бывшему мужу: «Береги их!» Любашке: «Если будет возможность, навещай моих детей!» Маме позвонила:
— Мамуль, привет.
— Доченька, родная, — взволновалась она. — Ты что? Все нормально? — уточняла настороженно.
— Да, да, — поспешила уверить. — Тут такое… — не знала, что хочу сказать, да к тому же язык стал заплетаться. Меня подташнивало, перед глазами все плавало. — В общем. Я тебя очень люблю, мамуль. И папу. Я вам так благодарна за все, что вы для меня сделали, и для детей…
— Ты что удумала? — начала тревожиться сильнее мама.
— Мам, да хреново все! Нету меня выбора…
— Какого выбора? — паниковала родительница.
— Мам, молю, детей береги. Всегда говорим им, что только ради них жить хотела…
— Доча, — пыталась перекричать мама, — мы скоро приедем…
— А смерть моя… — не позволяла сбить с мысли, ведь уже ощущала, что вот-вот и меня вырубит, — только ради их спасения и жизни…
Пустота… Темнота. Меня покачивало. Легкий звук приливающих волн, бьющихся о берег, далекое журчание воды. Так хорошо. Свободно, тихо, безмятежно, но в следующий миг эйфория оборвалась, и я вынырнула в грубую и отвратительную реальность. Меня тошнило, буквально выворачивая наизнанку. Дичайшие спазмы скручивали живот. Колики, резь… Руки, ноги дрожали, голова раскалывалась.
Вокруг гудело волнение, суета:
— Промывайте… — странно протяжно и каким-то эхом звучал мужской, суровый и требовательный голос. — Больше жидкости!
Ну, вот Ад на Земле — мое любимое курортное место и времяпрепровождение. Когда же с отпуском повезет?!
Когда проснулась в очередной раз, оказалась опять в палате, вся в капельницах и трубочках. Первое, кого увидела — Ромку. Сидел напротив. Был бледен, встревожен, печален.
— Ром, — промычала, едва разлепив пересохшие губы, и бывший муж тотчас ко мне подался:
— Мил, дура ты, а… — накинулся, но, мотнув головой, поправился: — Прости, просто ты… Мы так испугались.
— Знаю, Ром, — скривилась, ведь горло жутко болело и саднило, — зря вы меня спасли.
— Дура! — начинал злиться Ромка. — Ты хоть о детях-то подумала?
— Я только о них и думала, — сокрушалась хрипло. — Я их так люблю…
— В общем, так, — перебил бывший, — я им не сказал, что ты натворила.
Я ощутила, как глаза обожгло слезами.
— Ну что ты?! — тотчас расклеился бывший. Всегда так реагировал, когда плакала или обижалась. — Мил, не надо…