— Но, — полна возмущения было повернулась да как меня голого увидала, опять смущённо в стену глаза упёрла, уже яростно пыхтя: — ты же сказал, что не будешь неволить…
— Так я не заставляю меня ублажать. Ты же мне жена? — вопрос вроде простой.
— Д-да, — нехотя кивнула Вольха мне, но глядя в каменную стену и явно выискивая подвох в моих словах.
— Разве не входит в обязанности жены мужа омывать? — продолжал с интересом изучать затылок и прямую спину княжны. Даже сейчас: грязная, жалкая, помятая, в платье этом, плотно облепившим хрупкий стан, она не теряла достоинства. Держала себя ровно, но на моей последней фразе воздуха хватанула, словно огрызнуться собиралась, и тотчас с сомнением покосилась через плечо:
— И ты… не тронешь?..
— Силой не возьму, — подтвердил, что опасаться нечего… почти, — ежели правило запомнила, — на всякий случай спокойно добавил, пристально следя за чуть осмелевшей девицей. — Ну же, — терпеливо потребовал: — мой меня, жена, — последнее с издёвкой вылетело.
Вольха тотчас гневно сверкнула глазищами.
В сомнении немного помялась у стены и всё же ко мне подступила.
— Прихвати с полки с маслами и солями хотя бы кусок мыла, — кивнул на стеллажи вдоль стены.
— Можно? — глупо обронила Вольха и бегло осмотрелась.
— Конечно, — дозволил скучающе. И ежели до сего жена больше страшилась за свою жизнь, то теперь её внимание полностью переключилось на обустройство комнаты и, конечно же, на изучение всяко-разного инвентаря с банной утварью. Банька при крепости тоже была, да только не пользовалась спросом: ни Шанура, ни Татуа не переносили жару. По разу опробовали и категорично отрезали: «Не наше это дело!»
Вот и я отучился уже: в бане одному нечего делать. Банщик хороший, сильный, выносливый, надобен.
Поселить в крепости такого ради помывки?
Какая нелепость! Потому и радовался, когда вот такую купальню углядел в чужих краях.
У меня своя, у прислужников другая…
— Эка невидаль, — пробормотала удивлённо, но секундой погодя шагнула к полкам. Рассматривала с изумлением и не скрываемым интересом, пальцами по бутылям и коробкам вела, шумно принюхивалась.
— Это что ж?.. — настороженно на меня глянула, — всё для мытья?
— Да, — начинал уставать от медлительности жены, но её живой интерес, признаться, пронимал Аспида до кишок.
— Дивное-то всё какое, — восторженно прошептала. — А запах-то, запах-то какой… Съедобное что ли?.. — кусок мыла взяла и к носу поднесла.
Ох, уж эти люди! Не видели раньше, и всё готовы через рот пропустить.
— Нет. Это только для бани, купальни… мытья…
— Откуда это? — неверующе обвела добро глазищами.