Иннокентий кивнул.
— Вот и молодец. Сиди и не чирикай. Где все стартапы, в которые ты вложился? В жопе, вот где, как и твои четыре миллиона. Потому что ты дурак и ничего не понимаешь в бизнесе. И тебя любой облапошить может. Ты у Кати документы по кредитам попросил прежде, чем денег дать?
— То есть ты не веришь работнику с пятилетним стажем? Почему ты вечно уверен, что все вокруг врут?
— Потому что все вокруг врут. Сколько тебе нужно еще просрать денег, чтобы понять это?
Иннокентий ничего не ответил. Сергей Александрович устало покачал головой.
— В наше время верить нельзя никому. Порой даже самому себе, — процитировал он шефа гестапо из кинофильма «Семнадцать мгновений весны». — Мне можно. С этой минуты ты не подписываешь никаких финансовых документов. Понял, товарищ директор? Просираешь только свою зарплату и ни копья больше.
— Понял, — процедил Иннокентий сквозь зубы.
Дядя Серёжа не злился на него. Он просто делал бизнес, как всегда, чётко и грубо. Красивый мужчина, даже с сединой в коротко подстриженных волосах, с дурацким чубом вместо челки, вечно улыбчивый, с шуточками, но до поры до времени. Пока его слушались. Беспрекословно. Отец порой пытался спорить с ним, но лишь нервы себе трепал. Последнее слово и любое решение по бизнесу оставались всегда за младшим братом.
Они вышли из кабинета вместе. Дядя швырнул на стол секретарши конверт.
— В одиннадцать придет маляр, отдашь.
Секретарша подняла на него удивлённые глаза:
— Маляр?
— Художник этот. От слова худо…
— Сколько там, если спросит?
— Двенадцать тысяч, как и договаривались. Все, пока, — Сергей Александрович хлопнул племянника по спине и снова обернулся к секретарше. — Я до вечера на базе. Мне не звонить. Кому надо, знают мой телефон.
И ушёл, как всегда хлопнув дверью. Иннокентий наклонился к столу, чтобы только секретарша услышала его слова:
— Дай в долг до завтра шесть штук.
— Иннокентий Николаевич, это даже не пятнадцать процентов.
— Их двое.
— Откуда знаешь?
— Видел вчера, как они рисовали, — чуть не покраснел Иннокентий.
От воспоминаний. Совсем не от вопросительного взгляда Валерии Ильиничны, секретаря, по меньшей мере, с двадцатилетним стажем, знавшей его с пелёнок. Хотя перед ней он стушевывался довольно часто, точно перед матерью, даже если его и не ловили ни на какой директорской оплошности.
Молчит. Обдумывает своё решение. Но он не отведёт взгляда от всё ещё красивого лица.
Валерия выглядела намного моложе его мамы то ли от ботокса, то ли из-за умелого макияжа, он не вдавался в детали.
Наконец секретарша покачала головой.