Нен-Нуфер обернулась к храму, страшась увидеть Пентаура, но жрец не побежал за ней. Возможно, Великий Пта уже вразумил его.
— Что ты делаешь за воротами, Нен-Нуфер?
Это вновь был отец мальчика, и она вцепилась ему в руки, словно хотела, чтобы тот вытащил ее из бурной Реки.
— Возьми меня к себе сегодня. Я не могу вернуться в храм. Все судачат обо мне.
Стражник замолчал, и Нен-Нуфер затаила дыхание, дожидаясь ответа.
— Что скажет на это Амени?
— Я сама поговорю с ним после. Позволь мне идти с тобой!
— Это долгий путь.
— Я не боюсь дороги.
И они пошли. Рядом. Молча. Лишь когда вдали замаячили соломенные крыши рыбацкого поселка, Нен-Нуфер заговорила про его сына и про то, что мальчик теперь не только сравнялся с другими, но и опережает их… Когда-то так говорили про Пентаура. Когда-то он считал жреческий сан и знания превыше всего.
13. "Первый поцелуй"
В доме стражника ее приняли ласково, предложили лепешек и рыбы. И пусть над едой кружили мухи, рыба была пересолена, а хлеб хрустел на зубах, Нен-Нуфер была рада, что ушла из храма. Ее не станут искать — подумают, что она уснула в потайном уголке, чтобы избежать косых взглядов. Завтра, лишь рассветет, она отправится к фараону Менесу, чтобы выказать ему благодарность за помощь царевича.
Мухи и ночью кружились под тростниковой крышей и мешали спать. Или же слезы и тоска душили ее, не давая телу желанного отдыха. С утра Нен-Нуфер помогла старшей дочери стражника принести воды и осталась на завтрак, но не посмела взять ничего с собой. Фараон не станет сердиться на то, что она пришла с пустыми руками. В другой раз она принесет ему лепешки из лотоса. В другой раз она дойдет до гробницы, но не сегодня.
Величественные пирамиды застилало облако пыли, но Нен-Нуфер не посторонилась колесницы — она знала, что возница видит ее и потому хлещет лошадей. Она не посторонилась даже, когда царевич, бросив кнут и вожжи, спрыгнул с колесницы и помчался к ней, раскинув руки. Она и слова не сказала, когда эти сильные руки подняли ее в воздух. И она позволила их губам встретиться. На мгновение или на целую вечность, ответ знали лишь горячие пески. Они глядели друг другу в глаза, не в силах произнести и слова. Наконец молчание нарушилось тяжелым вздохом. Или двумя…
— Я украл поцелуй у жрицы Хатор и за это буду отвечать на суде Осириса. Но это единственное, что я когда-то крал и, возможно, меня не покарают слишком сильно, потому что я не мыслил его красть еще минуту назад. Я не знаю, как это вышло… Не думаешь ли ты, что это Великая Богиня сама дала мне его?