Забыл добавить — на вас! Да и хрен с вами, арабский джентльмен, и с вашей кошкой!
Подкатившая колымага вовсе не смутила Аббаса, но Марина не удержалась от комментария — денег на такси нормальное не хватило. К счастью, она не стала выставлять свой английский против английского юмора арабского мотоциклиста — этот бы нашел, что голубке ответить. Он и так простую просьбу передать ему рисунок брата выразил в предложении из слов так тридцати… Тяжело, видать, ему далось молчание в холле. И песня не помогла. А вот ее она окончательно отрезвила. Вы умничка, мистер Газия. Последнее желание видеть мистера Атертона пропало. И Сусанна молча отдала листок.
Аббас уселся с кошкой и шлемом вперед. Они втиснулись назад. Какое счастье, что на ней джинсы, а эта дура в юбке! Только бы рта не раскрыла, даже по-русски. И Марина молчала, только ойкала на каждое торможение и скрежет железа. Но все же «уберное» чудо не развалилось.
Хороший парикмахер оказался в таком же хорошем местечке, как и эта машина. Аббас толкнул старую дверь, вся красота которой когда-то заключалась в стекле с золотой вязью. Внутри не лучше. Огромное зеркало в старой деревянной раме перед видавшими виды креслами. Стены выложены выпуклой желтоватой плиткой с цветным растительным орнаментом — может, это даже лотосы, не разберешь. По стенам шкафы, как в старых библиотеках, только вместо стеклянных квадратных вставок зеркала. Одного взгляда на все это достаточно, чтобы развернуться и выйти, но Аббас с порога заговорил с парикмахером. На парне по такой жаре серый джемпер, а к куцей бородке добавлена утренняя щетина. Не говорите только, что вы его из постели для меня выдернули! Но вообще-то в парикмахерской, если ты, Суслик, не заметила, больше никого нет.
Парень жевал сигарету и даже не глядел на Сусанну, потом открыл шкаф за спиной, который оказался дверью во двор и, не глядя, выбросил ее, не докурив. И сейчас, этими рукам он тронет ее волосы… Нет, этими руками он взял рисунок Резы и деньги. А как же те, что Аббас сунул ей в номере? Забыл, наверное. Она открыла рот, чтобы напомнить, но парикмахер затарабанил что-то ей в лицо. Английский его был настолько ужасен, что только здравый смысл подсказывал ей, что от нее хотят. Она села и уставилась на себя в зеркало. Вернее на Аббаса. Может, вспомнил про деньги и потому не уходит? Улыбнувшись ее многозначительному взгляду, он нагнулся к ее уху и прошептал:
— He’ll take good care of your hair. And you, mademoiselle, should take good care of yourself. Understand? (Он хорошо позаботится o твоих волосах. A ты, мадемуазель, должна хорошо позаботиться о себе. Поняла?)