— Давай, уж. Иди, веди, — ответил за отца невесты жених. Юнфель уже пошёл занимать своё место за общим столом, ломящимся от яств.
Первую часть разрешения я выполнил, но ко второй так и не приступил. Напротив, хотя в животе было пусто, если не считать молока, часом ранее сдоенного частью в котелок, частью на землю, я без тени сомнений подсадил развеселившуюся без моего общества Элдри на корову да поспешил прочь от столь «гостеприимной» деревеньки.
— Почему мы уезжаем? Там вроде весело было.
— Только для тех, кто обычаи соблюдает. А я впервые слышу о том, чтобы для счастья молодых в день свадьбы незнакомых людей сжигать следовало!
— Мама мне рассказывала такую сказку. Только там не сжигали, а злого чужака метлой из дома до городских ворот гнали.
— Городских ворот? Видимо это вынужденное искажение традиций в условиях изменившейся среды. Здесь-то всё по серьёзному!
— Что?
— В городе не так заботятся о сохранении обычаев, как о прибыли. Если каждого торговца, не знающего обо всех запланированных свадьбах, на костёр отправлять, то и города не останется.
Элдри задумалась, и дальше мы поехали в молчании, пока не остановились под понравившимся мне раскидистым дубом. Его толстый ствол невозможно было обнять и двумя парами рук. Опавшие жёлуди не растащили шустрые белочки, не съели их дикие свиньи. Место выглядело идеальным для ночлега.
…Оно и стало идеальным. Ночью шёл роскошный звездопад, и я, выслушивая яркие восторги Элдри, пока один из крохотных сверкающих росчерков на небе не погас, успел загадать очень красивое и важное желание — чтобы все люди в моём мире раз и навсегда уяснили, что падающие звёзды всего лишь сгорающие в атмосфере твёрдые частицы. И ничьих фантазий они не исполняют.
— Садись, — обратился я к Элдри.
Девочка тоскливо поглядела на острый хребет жалобно мычащей коровы, однако не стала перечить и подошла ближе. Я остался доволен этим и хотел уже было подсадить её в седло, но вдруг закашлялся так, что вынужденно облокотился ладонью о ствол дерева.
Вечером у меня всего‑то слегка запершило в горле. Мне ещё тогда подумалось, что это ощущение неприятнее ввалившегося бурчащего живота. Подумаешь голод, вот больным я себя действительно давно не чувствовал. А к утру мне стало хуже. Начался ещё и неудержимый кашель. Из-за него мои глаза слезились, но… всё равно разглядели, как раздулось за ночь вымя коровы. Её надо было сцеживать.
Эти коровы сущий кошмар! Чего их так часто доить-то надо? У меня ещё после вчерашних доек руки ещё нещадно гудят!
… И чешутся навести на животное какую-либо порчу. Так, для уменьшения количества молока.