Треклятье! Чума Борхайта… Надо же в такое вляпаться!
Называлась болезнь так по имени своего мага-создателя. Нет, конечно, не сам Борхайт создал чуму. Он её просто умело модифицировал, сумев довести летальный исход почти до стопроцентного уровня. При этом заражение стало происходить не только при прямом контакте, но и капельно-воздушным путём (то-то мне никогда не нравились ни прикосновения, ни дыхание других людей!). В среднем инкубационный период составлял от двух до пяти дней — достаточно долгий срок, чтобы больной продолжал считать себя уцелевшим счастливчиком и активно заражал действительно здоровых неудачников. А затем наступала острая стадия, проходящая в два раза быстрее. В это время резко повышалась до критического уровня температура, начиналась и постепенно становилась кровавой рвота, появлялась сыпь и набухали гноем лимфатические железы. Ну, а дальше без вмешательства магии или вакцины (если говорить о мирах высокотехнологичных) почти всегда наступала смерть. И если судить по отношению местных к волшебству, хорошо, если со всего города остался бы хоть десяток уцелевших от морового недуга.
…И чего я не расспросил Ванессу, отчего ей так хотелось именно в Старканию, а не в Юрвенлэнд? Почему у меня ничего не ёкнуло, когда я услышал, что герцог Юрвен нетерпимо относится к магам? С какого прибамбаса я наивно посчитал, что он им просто налоги завышает?
— Когда всё началось?
— Одиннадцать дней назад, — ответил капитан на вопрос Артура. — Может и раньше, но понятно стало именно тогда. Портной решил Энкайме всё добро перед смертью завещать, а потому в его дом позвали жреца. Этот жрец и забил тревогу.
— Очень грустные вести.
— Но раз вы так удивились чуме, то у нас получилось не выпустить её?
— Да. В окрестностях слухи не гуляют.
— Видимо ещё и потому, что до Хлеборода всё произошло. Все по домам сидят.
— Слава Энкайме.
— Слава… И слава богине, что вы откликнулись на наш зов! С каждым днём всё больше и больше людей умирает.
— Я буду молиться за жителей Ниттера. Спасибо, что проводили. Я уже вижу храм и дальше сам управлюсь. У вас наверняка сейчас хватает тяжёлых забот.
— Благословите меня, святой Артур!
— Благословляю, сын мой.
В храм меня заботливо внесли на носилках. Я стал мешать такой очаровательной добродетели жрецов, рассчитывая по итогу отыскать для себя и Элдри укромное местечко, из которого бы мы до конца трагедии стали выходить только за едой. Поэтому не особо и огорчился, пропустив разговор Артура с иерахоном — официальное звание главного жреца города. Достаточно было, что меня уложили на удобную постельку, накормили, напоили да наложили на лицо и гематомы на теле приятно пахнущие лекарственными травами повязки. Можно сказать, что я почувствовал себя практически счастливым. Недовольство вызвало только то, что Элдри вывели из комнаты, когда меня принялись раздевать для профанского лечения, а потому я не знал, куда она запропастилась.