Никогда не любил людей. Но людей, не любящих магов, я откровенно недолюбливал больше.
Раздался гул массивного колокола. Четверо послушников, пока жрец отчитывал и уводил детей, открыли внутренние ворота и через них во двор стянулось девять человек в крайне странных нарядах, виденных мною лишь на какой-то древней гравюре. Абсолютно все части тел у них были закрыты мрачной одеждой, похожей на традиционную мантию Чёрного мага. Различие было небольшим. Вместо капюшона покрой предполагал высокий стоячий воротник, а само одеяние украшали, как спереди, так и сзади огромные белые капли, вписанные в круги. Лица этих людей закрывали черные балаклавы и жуткие белоснежные маски, необычные по форме и виду — на месте вырезов для глаз закреплялись диски полупрозрачного зелёного стекла.
— Очаровательно, Эветта. Жаль, ты не видишь этих клоунов, — выговорил я вслух да прилёг на кровать с самым прескверным настроением.
По всему выходило, что жрецы не только молились за здравие, благоразумно накрепко закрыв все двери в храм, но и безрассудно пробовали заниматься врачеванием.
…Любопытно, они банально разрезали бубоны или всё же имели хоть какое-то действенное средство?
Больше двух суток меня никто не беспокоил. Несколько раз, правда, моё состояние заходил проверять горбатый жрец Стефан и приносили еду один и тот же послушник, чьё имя мне не запомнилось. Но оба они были приятно молчаливы, быстро появлялись и не менее быстро уходили. Элдри, после того как получила от служителей Энкаймы за бой во дворе положенное занудное нравоучение, отныне никуда не выходила и тихонечко играла с медвежонком да деревянными фигурками в углу кельи. Так что я был спокоен и вполне доволен жизнью, пока в комнатку не вошёл мужчина в новёхонькой рясе. Непроизвольно я даже присел на кровати. Было что-то настораживающее в его манере держаться. Что-то воинственное и крайне опасное. Интуиция верещала, что вскоре грядут большие неприятности.
— Я молящийся Рикард. Молящийся Стефан сказал, что ты быстро выздоравливаешь, юноша. Но мне самому хотелось бы узнать — как твоё здоровье?
— Насморк к сегодняшнему утру прошёл. Так что да, вполне хорошо. Теперь значительно легче дышать.
Отчего-то жрец улыбнулся, причём искренне, и довольно похлопал меня по плечу. Я никак не ожидал от него такой реакции, а потому замер в напряжении. Да тех пор, пока молящийся Рикард не произнёс:
— Ещё юнец, а поведение достойно настоящего мужчины! Синяков да шрамов только женщинам страшиться надо.
Фух, вот он о чём! Побои совсем не мешали мне жить, так как я умел ослаблять собственную чувствительность. Сделал то, чему так настойчиво не хотела учиться Ванесса, и позволил телу выздоравливать, не мешая мне занудными сигналами нервной системы. Но вот сопли… сопли действительно изводили! Как ни уменьшай чувствительность, а дышать как‑то надо.