Великая Тьма, да хоть бы он согласился! Как же не хочется в дорогу.
Однако, думая так, я всё равно подготовился к отъезду. Затягивать с началом вероятного пути мне никак не хотелось. Отдых и так выдался чрезмерно долгим, чтобы проводить в храме и всю ночь. А потому, закончив заниматься вещами, я лёг подремать. Элдри, уставшая от царящей вокруг суеты и зимних забав, тоже улеглась. Но проснулась она раньше меня, и потому моему сну помешала её возня. Пришлось вставать, умываться и грустить из‑за внезапно нагрянувшего потепления. Весь снег растаял и обратился в мерзкую слякоть.
* * *
Когда в сопровождении хорошо вооружённого бородача в келью вошёл Его высочество, в комнате было светлее, чем при ясном солнышке. Это я усадил Элдри за чтиво и, чтобы глаза в потёмках не уставали, устроил на прощание с храмом небольшой практикум — заставил девочку зажечь магией с десятка два свечей. Мне виделось, что если Джозеф Бонтьэль всё же возьмёт Элдри к себе, то так я ему основательно отомщу за свои измученные нервы. Пусть страдает, укрощая малолетнего мага огня.
Герцог никак не поприветствовал меня, а только спросил:
— Она?
Я утвердительно кивнул головой, и тогда он подошёл к девочке. Она мгновенно прекратила читать, прикрыла книгу да с любопытством воззрилась на посетителей.
— Это мои глаза. Мои черты лица и моя кровь. Нет никаких сомнений! — удивлённо произнёс старик, как если бы рассчитывал уличить меня во лжи, и сразу же злобно рассмеялся. — Как же графу Ньоллану не понравится, что я сменю наследника!
— Морьяр, а чего этот дядя так страшно смеётся? — поинтересовалась у меня Элдри, ничего не понимая в происходящем. Но Джозеф положил ей свою ладонь на плечо и опередил меня с ответом:
— Я счастлив видеть, что на мне род Бонтьэлей не закончится.
— Вообще-то род вроде как по отцу считать принято, — несвоевременно припомнил я и тут же пожалел, что так и не расспросил ничего в Юдоле о вероятном отце Элдри. Девочка же всерьёз задумалась и, следуя логике нашей с ней дорожной легенды, сказала:
— А я не знаю твоей фамилии, папа.
— Я ей как приёмный отец, — поспешил я с комментарием, дабы смягчить взор Джозефа.
— Это очевидно. Какой бы паршивой ведьмой не стала её мать, в ней должна была остаться хотя бы частица разума!
— Мама была не паршивой ведьмой, а хорошей, — тут же насупилась Элдри. — Она была лучшей ведьмой на свете!
— Лучше скажи, почти лучшим магом, — сделал я замечание, но оно так и осталось никем не услышанным.
— Ты знаешь, что она колдовала. А вся магия. Вся магия есть презренная мерзость, которую необходимо уничтожать, — нежно погладив девочку по голове, сурово произнёс Джозеф. — Я всегда любил и до сих пор люблю твою мать. Но вернись прошлое вспять, я всё равно приказал убить её. Разве что не стал бы тянуть с решением. И тогда зло в ней сгорело бы на костре, а не множилось под присмотром Ордена.