— Самое солнце.
— А я люблю жару, — улыбнулась она и как-то зловеще прошептала. — В холодной сырой могиле успею належаться.
Мадам Матильда посмотрела на меня с укором, но когда я завязал разговор, чтобы как-то отблагодарить её за услуги, то от вознаграждения напрочь отказалась и сказала, что помогает отнюдь не из-за денег. Возможно, мне стоило вместо монет предложить ей помощь по хозяйству, но я знал, что ничего такого не умею. А потому, стиснув тайком полешко, вернулся в комнату и приступил к своему излюбленному занятию — вырезанию поделки. На этот раз мне захотелось запечатлеть в дереве лицо заботливой женщины.
Элдри проснулась, едва я приступил к работе. Она была очень слаба, но её аппетит говорил, что это ненадолго.
— Завтра переодешься, — я похлопал рукой по свёртку с одеждой.
— Угу.
Я начал довольно наблюдать, как она жадно глотает мятую отварную картошку, и заметил:
— Впредь не стоит вновь так заболевать.
— А если я простужусь, — она жалобно посмотрела на меня, — ты снова приведёшь маму?
— Ты спутала. Тебя лечила Ванесса. Это совсем другая женщина.
Ложка упала в миску, а миска скатилась у неё с коленей. Куски картошки покатились по полу.
— Я хочу маму! — захныкала она. — Маму! Маму!
Не знаю, что на меня нашло. Может быть мне вспомнилось, как некогда я рыдал сам, а мастер Гастон был рядом? Я просто сел подле неё и неуклюже прижал к себе.
— Не всё бывает так, как хочется. И кое-что уже нельзя исправить. Никогда. Как бы ни хотелось иначе.
— Если ты знал, что ничего нельзя исправить, то зачем ты убил их?
Её светлые глазёнки уставились на меня, как будто бы в ожидаемых от меня словах должна была содержаться истина, раскрывающая как минимум никому неизвестную тайну создания мироздания.
— Потому что иногда выбор ведёт нас к тропам, ступая на которые ничего другого больше и не остаётся. Я ведь на самом деле никогда не желал твоей матери или сестре зла.
— Ты убил их.
— И буду помнить об этом до конца своих дней.
— Я тоже этого не забуду.
Несмотря на произнесённую угрозу, она сама прижалась ко мне. Я машинально погладил её по спутанным грязным волосам, словно собачонку, но тут же поморщился и отстранился.
— Фу! От тебя совсем несносно пахнет! Пойду договорюсь с кем, отведу тебя в баню. И пока не вымоешься, не переодевайся. А то всё стирать придётся.
* * *
Утром я решил, что хватит Элдри валяться в постели, а потому вознамерился взять её с собой к реке. Мадам Матильда заметила, что мы собираемся уходить, и высказала свой упрёк. Но я преподнёс ей подарок, и все аргументы кончились. Деревянный миниатюрный бюст самой себя привёл женщину в неописуемый восторг, и на этой воодушевлённой ноте испарились и все претензии. Она под не особо довольный взгляд мужа с энтузиазмом сунула мне четыре только что испечённых пирожка с морковкой и улыбнулась на прощание.