— А меня всегда в машине укачивает.
— Во дела! Не туда ты попала, значит. Назад пути нет.
Девушки сдружились. Лили была очень тихая и скромная, и внешне она была худенькая, как тростинка, с белыми тонкими волосами. Марьяна наоборот — шебутная хохотушка, с искрами в глазах. Многие мужчины обращали на неё внимание, когда она, погромыхивая своими кастрюлями и половниками, орудовала у плиты. Она же засматривалась только на одного мужчину и тайно вздыхала по нему. Герман. Она только и говорила, что о нем. В такие моменты Полина старалась куда-нибудь уйти. Ничего хорошего она не могла рассказать о нем своей новой подруге, тем более, что Герман опять начал оказывать знаки внимания Полине.
— Полин, — как-то раз спросила ее Лили, сидя на краю своей койки и расчесывая свои белокурые волосы. — Почему ты недолюбливаешь Германа? Я же вижу. У тебя аж лицо меняется.
Девушка что-то буркнула себе под нос.
— Он к тебе приставал, да? — допытывалась Лили.
— Слушай, давай уж спать! Ну да, он пытался ко мне приставать так же, как и другие. Я ему дала от ворот поворот.
— А я бы такому красавцу, наверное, подарила бы свою девственность.
Полина резко повернулась к Лили, выпучила на неё глаза.
— Ты что, ещё девочка? Тебе сколько лет-то?
— Двадцать три.
— Даже не вздумай близко подходить к Герману! Он не для тебя.
Полина наклонилась к уху подруги и быстро зашептала.
— Это очень плохой человек. Ты многого о нем не знаешь. Он способен на любую подлость.
Она быстро пересказала Лили все, что произошло с ней в прошлом плавании.
Лили сидела, прижав ладони ко рту. Взгляд её был испуганным.
— Интересно, зачем он подбросил тебе эту брошюру?
Полина пожала плечами.
— Не понимаю. Я вообще не знаю, за что он так ненавидит меня.
— Да потому что ты такая…
— Какая?
— Ты строгая, решительная и, вообще, колючая, как крыжовник.
Полина расхохоталась.
— Кто? Что?
— Ну да. Я один раз через забор лезла и упала в куст крыжовника. Столько заноз у меня было по всему телу.
— А я-то тут причем?
— Да у тебя глаза, как недозрелый крыжовник. Такого же цвета.
— А Герман зовёт меня верблюжьей колючкой.
Девушки рассмеялись.
Герман заглянул в камбуз. Марьяна, увидев его, поспешила отвернуться. Её зардевшееся лицо выдало бы ее чувства к этому мужчине.
— Привет, милая! Не найдётся ли у тебя чего-либо перекусить? Что-то я изголодался.
— Заходи уж. Борща могу налить.
Герман прошёл внутрь. Потянулся.
«Какой же красавец!» — восторженная мысль пронеслась игривым ветерком в голове женщины. Она зачерпнула половником суп и налила в миску, добавила ложку сметаны.