В рубке горел тусклый свет, и, войдя туда, Полина не могла удержаться, чтобы не посмотреть на многочисленные приборы.
— Где пациент? — она была смущена. Все-таки это капитан корабля, а не какой-нибудь портовый грузчик. Ей нравился Лев Фёдорович своим спокойствием, уравновешенностью. Кто бы предположил, что этот человек мог быть подвластен таким демонам? Сейчас ей вспомнились слова старшего мичмана про какой-то кризис у капитана. Что бы это могло значить?
Полина огляделась по сторонам. У дальней стены она увидела лежащее на полу тело человека. Девушка прошла к нему, по пути скидывая с себя мокрый плащ. Фёдор и Ерофеев стояли поодаль, стараясь не мешать Полине.
Она присела возле неподвижно лежавшего капитана.
— Лев Фёдорович, вы меня слышите? Лев Федорович!
Она нащупала его пульс. Все было в норме. От капитана разило перегаром. Полина оглянулась на стоящих позади мужчин.
— Мне нужно перенести его в санчасть.
Те послушно кивнули.
Полина поглядела в иллюминатор. Начинало светать. Теперь можно было видеть огромную серую массу воды, катившую огромные волны по необъятной поверхности океана. Девушка не спала всю ночь, и теперь усталость давала о себе знать. Капитан лежал на кушетке, накрытый простыней. Его грудь равномерно вздымалась. Капельница, от которой к его вене тянулась трубочка, грушей свисала над кушеткой. Теперь можно быть спокойной за его физическое здоровье. Уже завтра капитан будет свеж как огурчик. Полине не давало покоя душевное состояние Льва Фёдоровича. Когда только они притащили капитана в санчасть и уложили его на койку, мичман тяжело вздохнул.
— Жаль мужика!
Полина промолчала. Не её это дело. Капитан третьего ранга Понукаев намного старше её и всегда вызывал уважение. Ну а жалость… Жалость, как известно, унижает.
Но мичман продолжал.
— Капитан получил плохие вести из дома. Его жена ушла от него. Все забрала, а детей оставила у соседей.
Глаза Полины сощурились, превратившись в зеленые щелочки.
— Да ну! Как такое возможно?
— Она молодая у него, да и дети не от него. Нагуляла, что одного, что другого.
Девушка хмыкнула.
— Ну и скатертью ей дорога! Зачем ему такая нужна?
— Любит он её сильно.
— Но ведь любят же за что-то. Не за красивые же глазки и, извините, круглую жопу. Должно же в человеке быть что-то человеческое!
Мичман усмехнулся.
— Ну вы, женщины, умеете притворяться.
— Пардон, не все.
Фёдор хихикнул.
— Не каждому достаются такие идеальные, как ты, Полин. Может быть, поэтому у тебя никого нет, что ты не умеешь притворяться?
Девушка криво усмехнулась.
— Феденька, милый, я просто занята делом. А между плаваниями у меня полно ухажеров. И мне вовсе нет нужды притворяться.