Как же Лера его достала! И это уже на второй день супружеской жизни.
Михаил сразу увидел полупустую дорожную сумку у входа, а затем, подняв взгляд, наткнулся на сжавшуюся девушку, сидевшую на полу в гардеробной. Черт! И вновь его захлестнула жалость к жене. Мгновенно пересёк комнату и опустился перед ней на колени.
— Ну ты чего? — Михаил отнял ее руки от заплаканного лица, нахмурился, только сейчас заметив забинтованную руку.— Что у тебя с рукой?
— Это все из-за меня... — Лера всхлипнула. — От меня одни неприятности.
Михаил усмехнулся про себя — дошло, наконец, хоть и поздно, но вслух произнёс:
— Все будет хорошо. Уверен, отец, увидев тебя завтра, быстро пойдет на поправку. Только, пожалуйста, хоть ненадолго притворись счастливой новобрачной... — При этих словах девушка разрыдалась еще сильнее. Михаил встал и молча начал вынимать из шкафа одежду и запихивать ее в сумку. — Всё. На первое время этого достаточно, — он мрачно уставился на Леру. — Чего не хватит — купим. Нам пора ехать.
Маша стояла у плиты, переворачивая оладьи и разговаривая по телефону. Кирилл, мрачно уставившись в чашку с остывшим чаем, молчал, погруженный в свои мысли. Уже завтра ему выходить на работу и, скорее всего, встречаться или с Владленом, или, того хуже, с его супругой. При мысли об этом он содрогнулся, что не осталось незамеченным женой.
— Кирюш, ты замёрз? — на секунду отрываясь от телефона, спросила она.
— Все в порядке. Просто пока дождусь еды, наверное, отойду в мир иной.
Маша по-быстрому положила несколько оладий на тарелку, присыпала сахарной пудрой и поставила перед мужем.
На самом деле ему вовсе не хотелось есть — нос чертовски болел, а голова раскалывалась. Кириллу не терпелось остаться одному, в тишине, не слушать Машкину трескотню, которая не давала ему сосредоточиться и обдумать ситуацию. Поскорее бы она куда-нибудь отвалила.
— Привет, Ксю... — теперь она уже разговаривала с Ксенией.
Интересно, если у жены отнять телефон, что с ней будет? Впадёт в истерику или отбросит коньки? Как же она осточертела ему! Теперь, после того как он вновь встретился с Лерой, Кирилл точно знал, что их брак с Марией обречён. Все последние дни он невольно сравнивал обеих. Лера — такая, как он ее помнил: яркая, неординарная, полная самых разных идей и такая сексапильная, что захватывало дух, а Машка — прикрывающая свою серость ботоксами и филлерами, болтающая ни о чём и неинтересная даже самой себе…
Он поймал на себе вопросительный взгляд жены.
— Чего?
— Тебя тошнит?
…и этот ее преданный собачий взгляд...