— Проблемы с гневом может и не слишком хорошо служили тебе в полиции. Но в клетке они охренеть как прекрасны.
Судья объявил меня победителем по нокауту. Шесть побед, ни одного поражения.
Другой полицейский среди зрителей встал, разговаривая с парнями из своего сопровождения. Но он наблюдал, как я вышел из клетки к команде БК, как мне давали пять и протягивали кулаки. Он видел, насколько я вписался в это сообщество, как меня принимали.
Без слова, без кивка и даже без лишнего прямого взгляда на меня полицейский вскоре ушёл.
Кира неуверенно приблизился ко мне. Сэл и Юми шли сразу за ним. Я подумал, что Кира насторожен или обеспокоен моим гневным выплеском, но он тут же улыбнулся.
— Отличный бой.
— Спасибо, — ответил я.
Прежде чем я успел сказать что-то ещё, меня обняла Юми. Я был покрыт потом и каплями крови Хуареза, но её это не смутило.
— Ты в порядке? Господи боже, ты так хорошо дрался. Но три раунда, когда ты мог бы победить в первом? Это безумие!
Сэл оттащил её от меня, и я не сдержал улыбки. И тут Юми посмотрела на моё лицо и резко выдохнула.
— Ох.
Её рука сразу взметнулась к моему опухшему глазу.
Пока она суетилась надо мной, Сэл что-то показал за её спиной. Я не заметил, что он сказал, но Кира быстро ответил жестом. Юми уловила окончание.
— Я не против, Кира, — проговорила она.
— Мам, — шёпотом возмутился он. — Тебе не нужно ехать с нами домой. Я могу за ним присмотреть, и всё будет в порядке.
Сэл рассмеялся. Кира хмуро глянул на него и прожестикулировал:
— Не смешно.
Тут захохотал я, но услышал голос Босса и собственное имя. Я обернулся и увидел, что он подзывает меня в раздевалку.
— Надо идти. Спасибо, что пришли. Мы навестим вас в воскресенье, — сказал я Юми. — И вы сможете во всю надо мной похлопотать.
Она засветилась. Сэл закатил глаза и показал:
— Ты — подлиза.
Я заулыбался и кивнул, стрельнув глазами в сторону Киры.
— Знаю.
Кира улыбнулся и обнял отца.
— Не жалуюсь, — пробормотал он, подталкивая родителей к выходу. Сэл оттолкнул руку Киры, и тот захохотал. Сэл был глухим, но всё же понял намёк о римминге.
Я продолжал улыбаться, когда последовал за Боссом в раздевалку, хотя он и поворчал, велев не выглядеть настолько счастливым. Он хотел, чтобы врач осмотрел моё лицо. Теперь я почувствовал. Оно опухло, стало горячим и стянутым. На щеке была рана, а бровь пульсировала болью, но ничего слишком серьёзного.
Врач наложил специальные стяжки на порез, проверил скулы, нос и бровь.
— Ничего не сломано, но на бедро сегодня нужен лёд, — сказал он, указывая на красную полосу от колена до пояса, и посмотрел на Босса. — Никаких боёв на две недели.