– О, Спэнсер, – прошептал Эндрю, протянув руку и сжимая мою ладонь. Я схватил его за пальцы, не желая лишаться этого прикосновения, что поразило даже меня. Я и не понимал, насколько нуждался в этой связи.
– Как выяснилось, стоило оставить подробности при себе.
– Что произошло?
– Мама притихла. Отец взорвался. Никогда не видел его таким бешеным, – ответил я, покачав головой. – Два дня в доме творилось… ну, в общем, не самое приятное было место. Когда на второй день я вернулся из школы, мать усадила меня и сообщила, что мне нужно уйти.
– Чего?
– Ага. Мои шмотки уже были упакованы. Немного одежды и школьные принадлежности. Остальное забрать было нельзя. Не пустили. А мой старик даже гребаного слова не произнес.
Эндрю выпятил подбородок.
– Тебе было шестнадцать? И что ты сделал?
– На неделю завис у друга. Но потом отец положил этому конец, набрехав матери моего товарища, что я совратил ее сына. Оставаться там стало немыслимо. Несколько ночей провел в парке. А затем меня приняла тетя.
Эндрю глубоко вдохнул, ноздри раздулись.
– Во мне все просто кипит от бешенства.
– Я выжил. Вообще–то, мне вроде как повезло.
– Повезло?
– Что у меня была тетя Марви. Она забрала меня к себе и любила как сына. Она – единственная моя семья. На самом–то деле тетей она мне не являлась, по факту она была моей двоюродной бабушкой Марви.
– Была?
– Ее не стало в прошлом году, – тихо сказал я, сглатывая ком в горле. – Я даже не был в курсе, что она какое–то время болела – она должна была знать, когда я планировал уезжать сюда. Она не возражала. И никогда не упоминала о своей болезни. Видимо, не хотела меня волновать. Более того она так обрадовалась, когда я рассказал ей, что хочу уехать. Дала мне денег и велела наслаждаться жизнью. – Я вздохнул. – Я узнал, что несколько недель спустя она скончалась, после звонка адвоката по вопросу ее завещания. Я прожил здесь несколько месяцев.
Эндрю побледнел, на лице запечатлелась печаль.
– О, боже. Спэнсер, мне так жаль.
– Мне тоже. – Я отпил чаю и постарался навести в мыслях порядок. Говорить об этом было нелегко, но за последние несколько дней открылись те раны, которые, казалось, уже исцелились. Я нервно вздохнул. – Короче, я жил с тетей Марви около четырех лет – можно было бы съехать, но она была старенькой и любила находиться в компании, да и честно говоря, мне нравилось жить с ней. А потом отцу стукнуло пятьдесят. Намечалась крутая вечеринка в смокингах, что–то в таком духе. Меня не удивило, что я не приглашен. Ничего другого я и не ждал. Но он заявил, что тетю Марви тоже видеть не желает, и тут началась дикая семейная срачка. Бабушка плакала неделю. – Я пожал плечами. – Нана разрывалась между сыном и сестрой. Было ужасно. Наверняка отец винил во всем меня. Сказал: