— И вы прилетели спустя всего несколько дней? — спросила Либби. Казалось, она была ошеломлена ничуть не меньше Льюиса.
— Конечно. Меня же позвал Льюис. — Я пожал плечами и послал ей улыбку. Я чувствовал на себе взгляд Льюиса, но посмотреть на него не мог. День и без того прошел эмоционально, и, честно говоря, от слез уже тошнило.
— Я рада, что вы приехали, — произнесла Либби.
— Я тоже рад своему приезду, — отозвался Эндрю и сжал мою лежавшую на бедре руку.
Я приподнял наши соединенные руки, опустил их на стол и переплел наши пальцы.
— И я.
Льюис обнял Либби.
— Эндрю, Спэнсер рассказывал, что твои родители руководят фондом для нуждающихся в помощи людей?
— Да. Фонд «Акация» — третий ребенок моей матери.
Льюис пересказал наш разговор насчет возможного основания центра для детей из ЛГБТКИ — сообщества, который будет финансироваться из наших с Льюисом дивидендов от компании отца.
Мы пообедали и выпили вина, и безостановочно болтали обо всем на свете. И сидя вместе с братом и Либби, и Эндрю, я не мог не размышлять о том, насколько все было сюрреалистично. Если б можно было остановить время и посмотреть на этот момент со стороны, впитать его в себя, я бы отметил, что все было идеально. Мой брат, которого я никак не ожидал вновь увидеть, не говоря уже о том, чтоб заслужить полнейшее одобрение и дружелюбие, и Эндрю, мой любимый мужчина… Как уже было сказано: все было идеально.
Мы решили закруглиться и вернуться в отель, попрощались, и Льюис пообещал увидеться с нами завтра. Когда мы с Эндрю добрались до нашего номера, он драматично рухнул на постель.
— Я выдохся.
Я поднял его левую ногу и стянул ботинок, потом сделал то же самое с правой ногой, после чего забрался на него и нежно поцеловал.
— Насколько выдохся?
Улыбка неспешно растянула его губы.
— Не настолько.
— Прекрасно. — Я поцеловал его глубже, основательнее. Дождался стона, оторвался от него и, присев, стащил с него кофту. Швырнул ее на пол, а он уложил меня на спину, головой на подушки, словно я ничего не весил, и разместился у меня между ног. Он углубил поцелуй, склонил голову для удобного ракурса, и его язык ворвался в мой рот.
Ну, ясно.
Командир Эндрю вернулся.
Он прервал поцелуй лишь для того, чтоб меня раздеть, и даже это длилось слишком долго. Мои опухшие губы нуждались в нем, как в воздухе. Когда мы оба были обнажены, он лег на меня сверху, и наши члены соприкоснулись. И он взял нас обоих в руку. Но хотелось мне не этого… Не это мне требовалось.
Я обхватил его лицо руками и прошептал:
— Займись со мной любовью.
Его закрытые глаза затрепетали, и я почувствовал, как по нему пробежала дрожь.