Киш – это не берег Капийского моря. Это рядом. Так что планы мои не рухнули, а приобрели несколько более коммерческий окрас. Оно и раньше было понятно, что силами одной общины нам не обойтись – придётся использовать труд других людей, покупая результаты его на средства вырученные за собственные изделия или привезённые откуда-то товары. А интенсивную торговлю очень затрудняет её меновой характер. И нестабильность основной шумерской валюты – зерна. Стоимость его колеблется в зависимости от времени года и размера урожая. Серебра в обиходе мало, золото вообще редкость и ценится в украшениях, дело с которыми имеет, в основном, жречество. Более-менее стабилен спрос на соль, и стоит она далеко не безделицу. Как-то же выпаривали её из морской воды на Сиваше! А почему не на Дильмуне?
За такого рода мыслями мы и добрались до дома.
* * *
Самым тугоплавким из широко распространённых нынче материалов является медь. Бронзы плавятся при меньших температурах. Из меди городской медник и сделал мне пульверизатор эжекторного типа – устройство, засасывающее жидкость через трубочку за счёт разрежения, создаваемого потоком воздуха. Два меха: ресивер и нагнетатель – я попросил сшить наших женщин, набравшихся опыта сшивания кож на обтяжке лодочных корпусов. Трубки из тростин потолще, кое-что из глины, и вскоре нефть у меня заполыхала, создавая нешуточный жар. Вот в этот жар и поместил я горшок размолотого гематита, смешанного с толчёным древесным углем. Горшок с прилепленной на слой мягкой глины крышкой, чтобы перекрыть путь поступлению воздуха.
Помню ведь, что атомная масса углерода – двенадцать, кислорода – шестнадцать, а железа – где-то пятьдесят четыре или пятьдесят шесть – близко к никелю. Это, так сказать, издержки прошлой профессии. Они и позволили мне рассчитать соотношения масс компонентов – участников реакции восстановления. Если даже с железом я и ошибаюсь, то погрешность невелика.
Через несколько часов нагрева, купленная на рынке нефть закончилась, горшок с "замесом" покосился, начав оплывать, и спёкся с собственной крышкой. Зато у меня получилось около двухсот граммов железа, собравшегося на дне в тоненький диск. В принципе – приемлемо: соответствует ожиданиям. Для моей личной индустрии наступил железный век.
Впрочем, в жизни общины нынче многое пошло иначе. Рыхление земли мотыгами сменилось вспашкой на волах. Убирать хлеб тоже стало легче – косьба это не работа серпом. Даже чисто по Марксу резко возросла производительность труда отчего высвободились рабочие руки для занятия ремеслом. Лодки-то у нас всё ещё покупают, пусть и не за те фантастические деньги, что поначалу.