Я повернула нож, удерживая лезвие свободно в пальцах, и вытянула левую руку за спину, сжав кулак. Вздох. Выдох.
Стрелок снова рассмеялся — звук походил на удары гвоздей по грифельной доске с оттенком безумия — гораздо ближе, чем раньше. Дерьмо. Я встряхнула левую руку.
Вайят поднялся, вытянув обе руки по бокам и внимательно оглядывая десятки припаркованных машин. Воздух вокруг него потрескивал от энергии и согревал меня снаружи через мою собственную связь с разрывом. Я встала, сердце билось так сильно, что мне казалось, будто моя грудь вот-вот взорвется, и стала искать свою цель.
Он стоял в кузове припаркованного пикапа последней модели, примерно в тридцати футах, целясь в Вайята. Пистолет замерцал, даже на расстоянии было заметно, как он поменял цвет с черного до светящегося серебра. Стрелок завизжал и нажал на курок. Пуля звякнула о цементный пол рядом с ногой Вайята. Он не двинулся с места, просто сжал правой рукой внезапно появившийся пистолет.
Прицелилась, отступила назад, чтобы бросить, и в этот момент он увидел меня. Узнавание шокировало, и я выкинула нож, в то время как он вытащил второй пистолет из-за спины. В последнюю секунду нож изогнулся дугой и вонзился ему в живот на несколько дюймов выше паха. Закричав, он упал. Но ему удалось нажать на курок еще дважды, прежде чем он попал. Мучительный жар опалил мое правое предплечье.
Я бросилась к вопящему стрелку, не обращая внимания на свою рану. Мне необходимо заткнуть ему рот, прежде чем он устроит сцену, которую мы не сможем объяснить. Перепрыгнула через заднюю дверь с меньшей легкостью, чем надеялась, — проклятые длинные ноги — и приземлилась в лужу странно окрашенной крови. Полукровка. Это было совершенно очевидно еще до того, как я успела взглянуть на его бело-черные волосы и опаловые глаза.
Он зарычал и попытался ударить меня по лодыжкам — выживание любой ценой на уровне инстинкта — все это время он держал одну руку над сочащейся раной в животе. Упав на другую руку, он зажал её под левым боком. Ножа нигде не видно. Обнажил свои жалкие клыки — недавно зараженный. Полукровки, которые умудрялись не сойти с ума от инфекционного укуса вампира, лишь к концу второй недели отращивали внушительные клыки. Шишки моего нападавшего говорили примерно о пяти днях с момента заражения.
За клыками я разглядела лицо. Его я видела два дня назад, в подвальной тюрьме. Там я дала ему прозвище Качок. Похожая одежда, похожее дерзкое выражение. Только на этот раз я не за решеткой.
— Соскучился? — я поставила ногу ему на грудь. Он шипел и рычал, но ему было слишком больно, чтобы поднимать настоящий шум. — Может быть, ты и не в курсе, но Товин мертв. Твой босс проиграл.