Нет, так уж прям совсем меня не стошнило, но спазмы начались вполне недвусмысленные и отрыжка подоспела, как обещание большего, если кое-кому покажется мало…
К счастью, мало незадачливому жениху не показалось. Он отпрянул, глядя на меня дикими глазами.
— Я так и знал, что ты меня никогда не любила, — произнёс он таким тоном, словно сделал великое открытие.
Учитывая характер “милой Беллочки”, вряд ли об этом не знал хоть кто-нибудь.
— Но не думал, что настолько тебе противен, чтобы ты… чтобы даже теперь…
Ох, сказала бы я много интересного этому извращенцу, но надо постараться не выпадать из образа, пока совсем уж не припрёт. Так что пришлось стоять, безразлично глядя мимо женишка, и ждать, что он дальше надумает. К счастью, думал он недолго и на этот раз — в правильном направлении.
Приблизившись ко мне с некоторой опаской, Лестрейндж быстро обхватил меня руками, но на этот раз в его действиях не было ничего сексуального. “Парная аппарация”, — поняла я. Да, правильно в книгах написано: ощущения не из приятных. Но тело Беллатрисы такими приключениями было не удивить, поэтому я перенесла происходящее неплохо.
Однако стресс, да не один, пребывание в новом теле, а главное — слюнявые поцелуи этого гада сыграли свою роль, и в точке прибытия я, так сказать, довершила начатое: меня всё-таки вывернуло прямо на грудь и шею теперь уж точно бывшего жениха.
Лестрейндж быстро применил очищающие чары — сначала к себе, конечно! Кто бы сомневался. Но потом и меня привёл в порядок.
Выражение лица у него при этом было такое, что я подумала: была бы его воля, он так бы меня и бросил — без очистки и помощи. Но поскольку Рудольфус доставил меня в отчий дом, выбора у него не было.
Вряд ли мои родители отнеслись бы с пониманием, если бы им вернули дочь не только без души, но ещё и, пардон, запачканную рвотными массами. Согласитесь, это уж слишком!
========== Глава 4. Любящие родители ==========
Оказывается, если всё время смотреть строго перед собой, да ещё и стараясь удержать на лице бессмысленное выражение, то увидеть удаётся далеко не так много, как хотелось бы. Было ясно, что мы оказались в большой и мрачной гостиной с тёмной мебелью и портретами чопорных леди и лордов на стенах.
Я лихорадочно пыталась вспомнить хоть что-нибудь о своей семье, но не слишком преуспела. Память Беллатрисы была где-то рядом, стоит как следует поднажать, и дверка распахнётся, но всё же лучше оставить это до того момента, как я окажусь в одиночестве. А пока я по большей части пользовалась лишь своими размытыми воспоминаниями о прочитанных книгах и новообретённым знанием языка.