— Я не… — «меня ещё никто так не целовал… где мой разум… нет… нет… я люблю только одного…» — отпустите меня!!!
Она попыталась вырваться, но Эдвард подхватил её на руки:
— Больше никогда!!! — прорычал он и шагнул к кровати.
Она в ужасе поняла что происходит:
— Нет! Пожалуйста! Я не хочу!!!
— Я хочу…
— Нет, умоляю!!! Я люблю другого…
Эти слова отрезвили его, будто пощечина. Он вспомнил слова своего помощника: «…они счастливы и очень любят друг друга…», и снова гнев ревности стал закипать в нем, когда он представил её в чужих объятиях…
— Ты моя!!!
— Я люблю другого, и никогда не смогу полюбить вас! — эти слова убивали его.
— Даже не вспоминай больше о своём женихе! Если ты стала женщиной короля, то ты до конца жизни теперь будешь моей!
С этими словами он впился в её губы, но уже не таким нежным и страстным, поцелуем ожидания, а жестким и грубым, скорее поцелуем ревности…
Эдвард придавил её всем телом к кровати так, что её жалкие попытки вырваться оставались лишь жалкими попытками. Злость горела в его груди, но ещё сильней горела страсть, он хотел её, хотел всю, и сердце, и разум, и плоть, и он больше не собирался сдерживаться, как когда-то! Высвободив руку, Аврора принялась отталкивать короля, он поймал её ладонь, и, поцеловав, поднял её руки над головой и удерживал там.
Он чуть отстранился и разорвал её рубашку, выпустив наружу нежные бугорки, принялся ласкать их свободной рукой. Его язык проникал все глубже, и он почувствовал, как она обмякла и поддалась ему. Его руки скользнули ниже… Столько бессонных ночей в мыслях о ней доводили его до исступления… он просунул руку между сжатых бёдер, и почувствовал, что она мокрая…
«Она тоже хочет меня!»
Продолжая целовать её горячий рот, Эдвард коснулся заветного бугорка и Аврора застонала, он сделал ещё пару оборотов рукой, вокруг сокровенного места, чтобы убедиться, что она действительно сдалась в его власть, и начал вставлять палец внутрь, он осторожно продвигался вперёд, следя за реакцией её тела, и наткнулся на преграду…
— Невозможно… неужели ты сохранилась для меня? — от этого открытия он пришёл, наконец, в себя, — прости, Аврора…, — её взгляд, был полон боли. Как он мог заставить её страдать, как когда-то тот ублюдок Грэн?!???
Из её глаз брызнули слезы:
— Прости, прошу тебя, я наверно тебя напугал? Я вёл себя, как животное… Я и подумать не мог, что ты ещё невинна…
Он лёг рядом с Авророй и обнял её, хрупкое тело сотрясали рыдания:
— Аврора… не плач… прошу тебя… я сделаю все, что ты захочешь, чтобы ты была счастлива, если ты пожелаешь, чтоб я тебя отпустил… то я отпущу… я не могу причинить тебе боль…