Уперев руки у бока так, что острые локти топорщились, как крылья, Дорис хмурила тонкие брови и всем своим видом пыталась продемонстрировать, что если надо — она будет охранять свою госпожу ценой собственной жизни. Валерия даже немного зауважала эту тощую женщину в темном, неказистом платье.
— Думаю, это не лишено смысла, — сдался доктор, — я сообщу лэрду, что его жена пока нуждается в отдыхе.
Очень ловко сложив все инструменты обратно в сундучок, мужчина откланялся и покинул комнату.
Как только дверь закрылась, Дорис без сил упала на свой стул.
— Все равно донесет ведь, — забормотала, доставая платок и прикладывая его ко рту, — старый пройдоха Флинн… Лишь бы перед лэрдом из шкуры выпрыгнуть… Ну месяц-то уже отвоевали. А дальше — как Творец пошлет. Уберегу Вас от монашества. Клянусь душой — уберегу!
И Дорис быстро сделала пасс правой рукой, отдаленно напоминавший перекрестие.
— От… чего? — пискнула Валерия не своим тоненьким голосом. И от жалостливого взгляда служанки стало совершенно не по себе — так смотрят на смертельно больного или невиновного, которому объявили смертный приговор.
— От монашества, бедняжка моя. Запамятовали из-за горячки? Как родите наследника — лэрд сразу в монастырь и отправит. Ох, госпожа, Вам что, дурно?
Валерия не считала себя нежной тургеневской барышней. Два старших брата и отец работяга — очень заманчивый пример для подражания. Ватага голосистых мальчишек и содранные коленки были ее спутниками жизни примерно до той поры, пока матушка природа не взялась превращать пацанку в подобие девушки. Софья Николаевна — мама Валерии, которая уже смирилась, что сыновей у нее все-таки трое, очень ловко подгадала момент и с радостью принялась перевоспитывать свою шебутную дочку. Обычный фельдшер в районной больнице, она не хуже гувернантки обхаживала Валерию, мягко, но уверенно уводя прочь от самодельных луков, казаков разбойников и прочих «мальчуковых» радостей. И все же детство помогло выработать в характере определённую твердость. Хамкой Валерия не стала, да и большой драчуньей никогда не была, но какой-никакой внутренний стержень появился.
И вот сейчас в нем появилась здоровая такая трещина. Бабка Синюшка, другой мир, новое тело, муж Медведь и как контрольный выстрел — после родов ее, как надоевшую псину, пинком в монастырь. Мавр сделал свое дело…
Валерия очень старалась, чтобы зубы не стучали друг о друга слишком сильно. Тело этой… Аллелии оказалось ужасно чувствительным к холоду. Дорис уже и камин развела и руки ноги ей растерла, и вторым одеялом укрыла, а озноб все гулял по мышцам, проникая в самые кости и превращая их в обжигающий лед.