— Ах, до чего на матушку похожи, — вздохнула служанка, хватая с подставки длиннозубый гребень, — вылитая лэрди Аделаида, упокой Творец ее душу.
— Расскажи мне про нее, Дорис.
Голос звучал напряжённо, но не скорбь была тому причиной. Валерии требовалась любая информация, а то ещё чего доброго раньше времени в монастырь сдадут, в келью с мягкими белыми стенами. Но Дорис ее вопросу не удивилась.
— Да сколько уже рассказывала… Понимаю — все мало… Полгодика Вам исполнилось, как лэрди покинула этот мир. Любила Вас — страсть как. Сама после родов слабее птенчика, а на руках качает и качает, колыбельную поет. И, прости Творец, но за что столь добродетельную женщину отдали за лэрда де Моублэйна, я не знаю… Ах, была бы она сейчас жива — не допустила бы этого брака! Но теперь госпожа в лучшем из миров. Надо будет заказать молебен, всенепременно. Это лэрди Аделаида вернула мне Вас, госпожа…
Гребень легко скользил в золотых волнах.
— … точно она! Негоже оставлять этот мир в столь юном возрасте. Девятнадцатая весна всего — вся жизнь впереди!
Значит, восемнадцать есть — уже неплохо …
— Дорис, что-то после болезни память, к-хм, как в тумане. А лэрду Ме… лэрду Бьерну де Нотбергу сколько… весен?
— Так тридцать вторая уже минула, — легко отозвалась служанка, увлеченная расчёсыванием, — как раз за месяц до, прости Творец, наказания этого — вашей свадьбы. Ох, волосы что-то нездоровы…
— Может, обрезать? — без задней мысли предложила Валерия. Гребень стукнулся об пол, а Дорис схватилась за сердце, бледнея до синевы.
— Об… резать?! — свистящим шепотом переспросила служанка. — Ах… ах… ах…
— Кончики только! — всполошились Валерия. Сердечного приступа ей здесь не хватало! — Вот столечко! — показала пальцами маленькую щёлочку.
Служанка со свистом втянула воздух и даже попыталась ослабить глухой ворот платья.
— Ох… госпожа, — улыбнулась, доставая из рукава платочек и промакивая пот на лбу, — а я-то подумала, дурная голова… Чтобы благородная лэрди — и волосы обрезать вздумала, обрекая себя на позор… А кончики в этом цикле уже ровняли, запамятовали что ли? И так в прошлый раз сняли много. Целых три пальца!
Валерия мельком глянула на Дорис. Темные волосы служанки были свёрнуты гулькой. Тоже длинные, но до пояса — не ниже.
Дальнейшее расчесывание проходило в тишине. Дорис быстро переплела косы, и соорудила из них тяжёлый узел на затылке, выпустив концы до лопаток.
— А теперь ступай в постель, моя госпожа. Сейчас велю принести завтрак.
О нет, только не в это мягкое орудие пыток! Валерия опять «капризно» надула губы и сложила руки на груди.