Выждав момента, когда писк достиг практически инфразвука, Шериф ослабил давление, тем самым отпустив игрушку, которая смешно пробуксовывая, вереща и натыкаясь на ножки от мебели, бросилась к накрытому тряпками вороху из брошенных, казалось, как попало деталей, зарылся под тряпки и, казалось, затих.
– Кто у вас тут не наигрался еще? – сказал, улыбаясь, Шериф, поворачиваясь к своим собутыльникам, не видя ожившие под ворохом тряпок манипуляторы.
– Не убей только! – заорали, казалось, что все, одновременно вскакивая со своих мест, разбегаясь, держась подальше от источника ужаса и поближе к окнам.
* * *
– Что ж ты на желудок-то слабый такой? – бухтел дед, пытаясь привести шерифа в сознание, – так на тебя портков не напасешься. Идем, горе, баня еще не остыла.
Удивительное сострадание проявил к начинающему приходить в себя Шерифу медведь. Вероятно, решил, что проявленное сочувствие положительно отразится на последующих переговорах. А возможно, что чувствовал и себя частично виноватым в произошедшем. Он поднял безвольно повисшее тело на лапы, прижал к мохнатой груди и медленно понес прямиком в баню, возглавляя охающую и ахающую делегацию из переживающих людей и роботов.
Шериф уже практически пришел в себя, но, вероятно, из-за неординарности происходящего удивленно оглядывался, интенсивно крутил головой, не понимая, что происходит.
– Вот, не ходил бы он в баню с медведем, – задумчиво, но достаточно громко, чтобы все услышали, произнес дед Михаил, – не ровен час, сексотерапию применит для переговоров. Многовато будет впечатлений для одного дня.
– Ща у гостя все проблемы как рукой снимет, – хором заржали братья, – гы-гы-гы.
– К удивлению присутствующих, именно последнюю информацию Шериф осознал, как-то сразу поверив в нее, и воспринял как руководство к действию. Вот с кем с кем с кем, а с медведем в баню он идти не хотел, как бы мифическая терапия не выглядела злой подростковой шуткой.
Сначала робко, потом все сильнее и сильнее он начал извиваться, путаясь в длинной шерсти, пытаясь вырваться из цепких лап. Удивительно, но медведь держал его крепко, умудряясь не повредить хрупкое человеческое тело когтями.
В какой-то момент Шерифу удалось соскочить с лап, но окончательно вырваться так и не удалось. Медведь продолжал волоком тащить его по направлению к бане прямо по земле, оставляя в жирной осенней грязи глубокие следы от пальцев.
Отчаявшись вырваться, шериф прекратил сопротивление и, к удивлению всех, заплакал. Опешив, застыл, ослабив хватку, даже медведь.
Воспользовавшись замешательством, Шериф освободил ногу из лап и обессиленный уселся прямо в грязи, продолжая шмыгать носом и ни на кого не обращая внимания.